№8/2, август, 2009 - Поэзия

Виталий Молчанов

Шаман

На его немытой шее - банка «Пепси», амулет.
Бьется юность в тощем теле, cам же выглядит как дед.
Волос сед, тесемкой схвачен, вместо бубна – барабан.
Пыль столбом - в шинели скачет городской дурак Шаман.

Час рассветный – для камланья; у фонтана босиком -
Словно жертва на закланье, в дробном танце круговом,
Плачет, морщится, смеется под затейливый мотив.
Вдруг к прохожему метнется, бормоча речитатив:

«Мир – тайга, вы все не люди – волки, рыси и песцы.
Крови мало? Так добудьте - жрите слабых, подлецы.
Люди – звери, в сердце – тундра: мох, лишайник, мерзлота.
Сколько дерзких, тонких, мудрых провалилось в бездну рта?..»

Кто-то в страхе отшатнется, тыча пальцем в телефон.
Кто-то громко рассмеется, кто-то врежет сапогом...
Темно-серый с красным кантом, взяв Шамана за бока,
Мелочь стащит, после, франтом, пропоет: «Весь мир – тайга.»

На работу люди-тундры, шаг ускорив, проскользнут.
Равнодушной, снежной пудрой чумы-души заметут...
Как медведь в углу таежном - cпит Шаман, обняв сосну.
Мaша-школьница, возможно, завтрак свой отдаст ему.



Доктор Йозеф

- Доктор Йозеф, залейте, пожалуйста, солнце…
Солнце черное, злое в глаза мои бьется,
Спрыгнув с кончика Вашей блестящей иглы.
Вы сказали: «Укол – и ты станешь арийцем,
Называть тебя будут по-новому – Фрицем,
Ты уедешь отсюда, из лагерной мглы,
В чудный город, как в сказке, где небо в алмазах,
И детишки упитанны, голубоглазы -
В мир, где море, и люди не знают войны...»
В правом... В левом... - Поймайте страданье пинцетом,
За буйки его, прочь... Этот город - не гетто?
В этом городе – МАМА? Мы встретимся с ней?..
«Пляж» бетонный: бордюры, решетки, бараки.
В детской, мертвой ладошке – обрывок бумаги,
Фантик, - Менгеле добрый, он дал шоколад.
«Морфология рас» - жертва новой науки
Будет брошена в печь...
- Фройлен, вымойте руки,
Картотеку сюда – мне в Берлин на доклад!
За окошком фонарь тихо плачет в тумане,
Тени немо застыли, как йоги в нирване -
С именами листок: кто еще, кто уже...
.........................................
Доктор Йозеф успеет сбежать, затаиться,
Но утонет на пляже в бразильской водице.
Вечно пить слезы жертв его страшной душе...


* По собственному почину Йозеф Менгеле, в юности увлекшийся расовой теорией, проводил опыты с цветом глаз. Ему зачем-то понадобилось на практике доказать, что карие глаза ни при каких обстоятельствах не могут стать голубыми глазами "истинного арийца". Сотням узникам он делал инъекции голубого красителя – крайне болезненные и часто приводящие к летальному исходу.


Кубик Рубика

Громко пластмассой щелкал, нервы мотая скрипом,
Кубик-головоломка, после – собрался мигом…
Вспыхнули разноцветьем в лаке фабричном грани:
Белым – «на белом свете», красным – «влюбленный парень,
Стройный, зеленоокий, хрупкий - под небом синим,
Солнце оранжевым током бьет его в желтой пустыне,
Синие горы стопкой скал громоздятся нервно -
Камни завалят тропку в белый чертог королевы,
Пленницы желтой скуки; косточкой в апельсине
Чахнет она в разлуке; кровь в ее жилах – иней…»
В жарких твоих ладонях, в тонких умелых пальцах
Кубик притворно стонет: « Сдаться или не сдаться?..»
Словно не куб, а шарик крутится мелким бесом.
Милая ты в ударе, «парень-скиталец – лесом,
К ней, сквозь туман-отраву… Будет финал бравурным!»
Тронута грань кроваво лаком ногтей пурпурным…
«Губы вонзятся в губы, скуку прогонят - тролля.»,
- Слушай, оставь-ка кубик, сядь на колени, что ли…



Ночь

Сдвинув смог, словно бороду набок, мышиного цвета,
В губы города пылко и влажно вдавила уста,
От уставшего мая сбежавшая к юному лету,
Чтоб предать и его... Город щелкнул костяшкой моста,
Заглушив на мгновенье все шепоты-шорохи бреда,
Что запутались в кронах, траве, проводах и кустах:
- Я твоя, а ты мой навсегда, проживем без рассвета.
Приподняв монумент, оголенный над сферой вокзала,
Чтоб разверстые бедра накрыли, стекая с луны,
Город ждал. Ночь пришла. Он вошел... Истекая, дрожала
Гладь воды, что в фонтане смотрела блестящие сны,
И летела на землю в потоках реки Ниагара,
В капле каждой – звенящий червонец небесной казны,
Отчеканенный солнцем и брошенный вниз с пьедестала
Водопада мечты. Звезд бессчетных огни-фонари,
Как веснушки, усеяли щеки тропической ночи.
Я твои целовал, чуть прохладнее сделалось в три -
Город гулко храпел, разделяя слова многоточием:
«Я твоя, а ты мой... вдруг... сейчас... до утра, до зари…»
Ночь зевнув, ниагарой фонтана подкрасила очи.
- К мужу рано, успеешь - пока полежи, покури,
Или, хочешь – останься со мной, нареченная вечно...
... обгоняя друг друга, секунды наполнили дом,
Ночь оставила город, босыми ногам беспечно
Пыль на улицах взбила, лукаво в оконный проем
Заглянула, маня: «Маникюр, макияж – безупречнo!
Ждут дела, собирайся, подруга, обнявшись, уйдем».
Ржаво пахло в фонтане тоской - он журчал бесконечно.



Маленький принц Франсуа

- Месье, я смеялся во время диктанта
Совсем не нарочно - шепнула мне парта,
Что раньше была корабельной сосной.
Но с детства страдала морскою болезнью,
Поэтому плотник Анри из предместья
Поехал на верфь с древесиной другой.
Бедняжке обидно, она проскрипела,
Что дух флибустьера таит ее тело.
Зовут океаны: «Покинь материк,
Подальше от классa, от школы, Парижa,
И там, где волна тебе щеки оближет,
Зовись гордо шхуной «Акулий плавник!»
Месье, Вы поверьте, смеялся сквозь слезы.
В минувшую среду - почище курьезы.
По нашему парку в обнимку брели
Два карпа в плащах и вишневых беретах,
В киоск направлялись, купить там газеты,
Да видно в бистро перебрали шабли.
А пони Коко, что в конюшне Фламандца
Работает частным учителем танцев,
На праздник воскресный устроил канкан:
Подковы на мощных ногах першеронов
Дробили брусчатку, взлетали попоны…
И – сел на свою же фуражку ажан.
… Иллюзии детства живут вместе с нами:
Из капли дождя вдруг родится цунами,
От мелкой обиды случится война.
Пусть взрослым нелепое кажется грустным,
Фантазия пропуском станет в искусство.
- Месье, Вы не будьте строги c Франсуа…



Стол

… а пальцев кончики, копыта жеребячьи,
стучат без устали по пластику стола …
Как мостик тонкий, перекинутый на счастье,
в кафе случайном, где так зябко - нет тепла,
он, столик, терпит барабанно-робкий отстук,
что дрожью искренней посланье шлет руки:
«Ты старше, опытней - глупа я, как подросток,
Пусть непростительно – прости мне, помоги…
Я, хочешь, буду на коленках плакать громко
не стыдно, правда, мне страшнее тишина…»
… и пальцев кончики, копытца жеребенка,
стучат без устали «вина, моя вина…»
Под лампой белого, почти дневного света,
зеленый пластик заблестел, как росный луг.
За встречу – водки… «Конь седой» взял сигарету…
Стол скрипнул ножкой неожиданно: «А вдруг?...



Трамвай

Мысли, живые камни,
Двигаю не спеша.
Глыбы воспоминаний
Жмутся, друг друга кроша.
Трением греют уши,
Где-то внутри головы.
Тихо лежу, простужен.
Вижу плохие сны...

Город красив, как в сказке.
Солнца багровый край
Крыши поджег. Без тряски
Мчится вечерний трамвай.
Искры роняя в небо,
Надвое режет проспект,
Словно буханку хлеба.
В пальцах зажат билет.

Я одинок в салоне.
Нервно окно дрожит.
Ветер, беснуясь, гонит
Мимо обрывки души:
Книги и снимков ворох,
Письма – конвертную рвань.
Будто рассыпанный порох,
Строки любви и брань.

Вспыхнут обиды жарко,
Злой заклубится дым.
Без остановок – к парку,
Бросивший тех, кем любим.
Женщин грустные лица,
Строгие взгляды друзей..
Мчится трамвай, и снится.
Рельсы летят быстрей…

Мысли, живые камни,
Двигаю кое-как.
Глыбы воспоминаний
Держат друг друга в тисках.
Тихо лежу, простужен,
Боль разрывает висок.
Сплю я или разбужен?
В память - трамвайный звонок.


В этом баре...

В этом баре и день, и ночь
Из колонок звучит хорал.
Наливают не джин, не скотч –
Жизнь стекает ручьем в бокал.

Одному – до краев, сполна.
А другому – лишь рот смочить.
Перед стойкой всегда кутерьма…
Бесполезна людская прыть –

Здесь добавки вам не нальют
Ни за плач, ни за сто монет.
Только ангелы молча снуют
И разносят бокалы лет.

Соблазнительно пахнет муть:
Искры светятся лучших дней,
А осадок осядет в грудь,
Чтобы стало потом больней.

Ждет в ливрее у входа бес -
Весельчак, балагур, швейцар.
Чаевые – его интерес,
Принимает с поклоном дар.

Что вам стоит ему отлить
Из бокала глоток-другой?
Все равно так недолго жить,
Если видишь на дне покой...

Из колонок звучит хорал.



Где леса...

Где леса уходят в дали шагом раненных зверей,
Родники моей печали в корни бьют останков-пней,
Проливают слезы горя, затуманив кольца лет.
И по гальке: «Воля, воля - есть ли, нет ли, есть ли, нет?..»

Где соломенные крыши блекнут быстро от дождей,
Чернозема ноздри дышат паром потных лошадей,
Плуг, не меч, вписал в анналы правду болью в борозде:
«Дань, пузатые чувалы, князю вновь везти орде..»

Где вбирает лак иконы свеч горящих непокой,
Князь Донской порвать оковы клялся, крест творя рукой,
Под которой сбились рати русских пахотных земель.
Меч, не плуг, грозился: «Татей ждет кровавая купель!»

Где покрыты щеки поля первым пухом вешних трав
Пели стрелы: «Воля! Воля!» - заглушая гром булав,
Лязг клинков, треск ломких копий. Дмитрий–князь поднял полки,
И хоругвь погнала в топи, в реку, в дебри бунчуки…

Где леса уходят в дали шагом раненных зверей,
Родники моей печали плещут память славных дней.
Как вопросы убиенных, струи бьют, ища ответ,
Гальку точат: «Княже, верно, ныне Воля… или нет?..»



Торт

Раскатали время-тесто в тонкий, плоский циферблат,
И нарезали секунды, и минуты, и часы.
Цифры, каждой свое место, погрузили в шоколад.
После печки – крем и фрукты, взбитых сливок - для красы.

Стрелки – длинные пастилки: толще, тоньше и как нить,
Прикрепили к середине на штырек из леденца.
Свечек вспыхнули затылки – с тортом чай прошу Вас пить,
Вы сегодня именинник, торжествуйте до конца.

Только дунешь - гаснет свечка, стрелки бег ведут вперед,
Равномерно отсекая дни, недели и года.
Жизнь, как челн на бурной речке, по волне часов плывет,
Ложкой в торте исчезая – появляется всегда.

На зубах скрипят цукаты, крем горчит, останки свеч...
Скисли фрукты, сливки стали как привычное «люблю»,
Челн разбили перекаты, есть – не плыть, охота лечь
В корж, на дно, чтоб не достали стрелок сабли на краю.

Злой кондитер аккуратен – в мусор бросит старый торт…
Чей же раньше, съели малость и делились, чем могли?
Признаюсь, что я был жаден, а тогда, казалось, горд -
Свой берёг, твоим питался, врал всерьёз про корабли.

Pаскатали время-тесто в тонкий, плоский циферблат.
Руки умные мелькали – «больше сливок для красы!»
- Почему во рту так пресно? Заберите торт назад,
И второй... Один бы дали на двоих... Но... Бьют часы.


>>> все сочинения Виталия Молчанова здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"