Собак в дачном поселке немало. И вся живописная территория по обе стороны шоссе – от железнодорожной станции до леса, озера и впадающей в него речки – поделена ими между собой и четко размечена. Это не означает, конечно, нерушимости установленных границ. Разметку приходится то и дело подновлять, границы – неустанно охранять и отстаивать от наглых и агрессивных соплеменников. А те то и дело появляются, особенно там, где можно чем-нибудь поживиться – словно слушают сообщения своего сарафанного радио…
Свалки и помойки – собачий рай. Особенно, в местах, куда двуногие приезжают отрываться... Остатки человеческой выпивки собакам никогда не попадались, а вот объедки там бывают знатные!.. Не интересуются свалками только самые благополучные – те, чьи хозяева живут в собственных дачах или коттеджах. Таким нипочем ни ветер, ни дождь, ни стужа… Да и живот у этих счастливчиков не прилипает к спине от голода.
Малыш и Дина, две симпатичные дворняги с признаками хорошей, может быть даже – аристократической родословной бабушек и дедушек, вели таинственное существование: вроде и не жили официально при Доме отдыха, но различали по запаху и знали в лицо не только каждого из сотрудников, но и тех, кто регулярно сюда приезжал. Они твердо, раз и навсегда, усвоили распорядок дня отдыхающих: появлялись на дорожках парка именно тогда, когда двуногие, повеселевшие и оживленные, возвращались с завтрака, обеда или ужина. Зорко смотрели – кто с пустыми руками, кто что-нибудь несет. И доверчиво бросались к возможным своим благодетелям…
Обе собаки умели «давать лапу». И с теми, кто хотел приласкать их, почесать за ушами, потрепать по спине и загривку, охотно и благодарно шли на контакт. Если же интереса к ним не проявляли, деликатно ретировались, чтобы вновь – как по часам – появиться на дорожках парка, весело и дружелюбно виляя хвостами.
Когда же в их пределы вторгался пришелец, с остервенелым и оглушительным лаем гнали его прочь. Затем исчезали в неизвестном направлении.
На пуделей и болонок, которых контрабандой привозили с собой некоторые из отдыхающих и которые иногда бегали по дорожкам без поводков, Малыш и Дина никакого внимания не обращали – опасности для них мелюзга с бантиками на шее не представляла. Мирились они и с присутствием статного черного Цыганка, которого через день приводила с собой из поселка уборщица первого корпуса. Цыганок хоть и расхаживал по всей территории, но вел себя миролюбиво –поджидал хозяйку и ни на что не предъявлял прав...
Своей Малыш и Дина считали далеко не всю территорию Дома отдыха. У главных ворот в просторной дощатой конуре жила свирепая овчарка Астра. Если охранник спускал ее с цепи, она в несколько прыжков достигала входа в главный корпус, замирала и тут же устремлялась обратно, словно даже мгновение свободы – без тяжелой цепи и служения своему мрачному хозяину в камуфляже – было ей противопоказано.
Ни на владения Астры, ни на участок, примыкающий к постоянно открытой калитке, где съестного никогда не бывало, Дина и Малыш не претендовали. Но все остальное, огороженное металлическим забором, в той или иной степени считали своим.
Массу хлопот доставляла им свалка мусора у котельной, куда иногда выбрасывали отходы столовой. И куда то и дело рвались грязные шелудивые псы – тощие, кривые, с поврежденными лапами… Голод и холод делали их отчаянно настырными и наглыми.
В одиночку такие гости появлялись редко. Но маленькая стая – Малыш и Дина – яростно давала им отпор. Мчались к нарушителям со скоростью пули (откуда только прыть бралась у немолодых уже собак!). Малыш свирепо скалил зубы, шерсть на загривке топорщилась, хвост вытягивался трубой… Дина, по правде сказать, отчаянно трусила. Но когда Малыш был рядом, громким лаем демонстрировала пришельцам твердую решимость ринуться в бой за свои права.
По территории Дома отдыха Малыш непременно шагал хоть на полшага, но впереди. И угощение, которое перепадало Дине от щедрот человеческих, отнимал, не моргнув глазом. И при этом не испытывал ни малейшей жалости к подруге по бездомной жизни. Она покорно принимала все как должное. Те, кто наблюдал за этой парой, склонны были считать, что поведение Дины, возможно, было продиктовано не только иерархией звериной стаи, но и более «духовными» причинами. В детстве и ранней юности она пережила побои и жестокие издевательства. С тех пор боялась собственной тени, малейшего шороха, людей, ворон, собак и всего на свете. Хвост ее редко был поднят как флаг. И только присутствие Малыша придавало ей уверенности. Отношения их были исключительно дружескими (а родственные связи, если они и существовали, животные помнят недолго!). Как и многих других бездомных собак, люди лишили Дину возможности иметь потомство. Но Малыш так никуда и не исчез – по-прежнему был рядом…
Осенью Дом отдыха затихал, жизнь в нем замирала. С едой было уже не так вольготно, как в теплые деньки. Однако Малыша это как будто и не заботило. Былые резвость и кураж покинули его в одночасье: все медленнее ходил, часто ложился, не интересовался окружающим. Почти не ел, но день ото дня живот раздувался, стал непомерным и уродливым, на исхудавшем теле шерсть повисла неопрятными клоками…
Приехал ветеринарный врач (сердобольные работники Дома отдыха скинулись на визит). Подтвердил то, в чем никто уже и не сомневался: не жилец. Попросили о невозможном: а вдруг дорогие препараты помогут! Скинулись и на аптеку, и на уколы, а вскорости – на визит избавителя от мучений…
О том, что Малыша больше нет, Дина догадалась не сразу. И непрерывно ждала его возвращения – куда запропастился? Заблудился или отлеживается где-нибудь, зализывая раны после жестокой драки?.. Работники Дома отдыха, вопреки строгому распоряжению дирекции, не гнали осиротевшую собаку на улицу. Она целый день пролежала на каменном полу между дверями, ведущими в корпус, обхватив голову передними лапами; глаза вперились в одну точку, источали страдание и тоску. На оклики не реагировала, к еде, щедро разложенной прямо перед ней, не притрагивалась. Кто-то потрогал нос – он был горячий: собака заболела. Сердобольная дежурная провела Дину к себе и спрятала от глаз директора между столом и батареей…
В мусорных баках возле котельной который уже день хозяйничал чужой кобель – голодный и беспризорный. Деловито искал и разрывал когтями целлофановые пакеты с остатками пищи, отбрасывал негодное для еды. Вначале пес недоуменно озирался: а где же хозяева территории?!.. Потом окончательно осмелел… В сгущавшейся темноте прокрался ко второму корпусу. Лег с опаской – пока что за дверью, на крыльце…
Наутро Дины в «предбаннике» не оказалось. Всем домом отдыха ее долго искали по округе – не нашли. Больше Дину никто никогда не видел. Решили – она добровольно ушла туда, откуда не возвращаются. За Малышом.
