№6/2, 2011 - Наш автор поэт Владимир Коробов стал одним из лауреатов новой литературной премии – Всероссийской премии им. И.Ф.Анненского (Санкт-Петербург) за переводы «Крымских сонетов» Адама Мицкевича
Из "КРЫМСКИХ СОНЕТОВ" Адама Мицкевича перевод Владимира Коробова
АККЕРМАНСКИЕ СТЕПИ
Вплываем на волнах степного Океана
В просторы диких трав, где лодка – мой возок.
И пенится в цветах, и зыблется поток,
Минуя острова багряного бурьяна.
Смеркается. Ни тропки, ни кургана.
Жду путеводных звезд – шатер небес высок.
Что там горит? Заря? Зарницы ли цветок?
Мерцает млечно Днестр, маяк у Аккермана.
Как тихо! Постоим. Мне слышится вдали,
Как, скрытые от глаз, курлычут журавли,
Как выползает уж из логова ночного,
Как замер мотылек… Так сон глубок травы,
Что, кажется, смогу почуять зов с Литвы…
Молчание. Ни отзвука. Ни слова.
МОРСКАЯ ТИШЬ
На высоте Тарханкут
На море полный штиль. Бриз замер, изнемог.
Поник устало флаг. В зеркальной вижу глади
Купальщицы-волны светлеющие пряди,
Волшебной наготы не тронет ветерок.
Корабль оцепенел. Натруженный флагшток
И парус – после битв знамена на параде.
У спутников моих уверенность во взгляде,
К матросам капитан сейчас не очень строг.
О море! В глубине среди пугливых рыб
Во время страшных бурь гигантский спит полип,
Но щупальца в тиши он грозно расправляет.
О мысль моя! И ты – жилище для змеи:
Воспоминанья спят в дни бурные мои,
Но в безмятежный час змея меня терзает
ПЛАВАНИЕ
Разверзлись небеса – на море грянул гром!
Как чудище, волна внезапно набежала,
Ударила о борт – корма заскрежетала,
Вскарабкался матрос на реи пауком.
Безумный ветер! Стон! И – волны кувырком!
Корабль, кружась, летит в метель седую шквала,
Вступив с прибоем в бой, сражаясь как попало,
Штурмует грудью шторм, таранит тучи лбом.
И я – ему вослед – лечу навстречу бездне!
Воображенье, вновь стань парусом – воскресни!
Мгновение – сольюсь с крылатым кораблем,
Из сердца рвется крик, и весело с толпою…
О, как легко парить над бездною морскою
И птицей проплывать в пространстве мировом!
БУРЯ
Все кончено… нет сил… сочится в трюм вода…
Волною вырван руль, и сорван ветром парус,
Зловещий помпы свист, матросов крики, ярость,
Померк кровавый диск надежды навсегда.
Тревожный слышен зов – трубит в рожок беда.
Встает за валом вал – растет до неба ярус.
Беря на абордаж, обрушив брызг стеклярус,
Смерть входит на корабль, как воин в города.
Одни лишились чувств. В предсмертный час разлуки
Друзья прощаются. Другие, вскинув руки,
Взывают к Господу и молятся в пути.
Был путник среди них… Он видел в жизни много
И думал: счастлив тот, кто свято верит в Бога,
Кому дано сказать последнее «Прости!»
БАХЧИСАРАЙ
Величествен и пуст дворец, где жил Гирей.
Роскошной жизни след заткала паутина.
Где пыль сметали лбом по воле господина –
Гнездится саранча, пристанище для змей.
Разросся дикий плющ в пролетах галерей
И чертит письмена… Унылая картина!
То Валтасара знак таинственный «РУИНА»
Природа нанесла на все дела людей.
Один фонтан журчит, как прежде, в полдень синий.
Роняя жемчуг слез над чашею резной,
Разносит голос он в безжизненной пустыне:
О слава, власть, любовь, что здесь текли рекой!
Иссякли скоро вы, а я струюсь доныне,
Тревожа – о позор! – безмолвия покой.
ПИЛИГРИМ
У ног моих – страна невиданной красы.
Здесь ясен небосвод, смуглы от солнца лица,
Так отчего душа в ненастный край стремится,
В туманные леса прибрежной полосы?
О Родина, Литва! Песчаный кряж косы
И заросли болот. Нет, с ними не сравнится
Ни соловей Байдар, ни юная певица,
Ни райские сады в соцветиях росы.
Пусть странника манит в густую тень Салгир,
Я от него далек. Задумчиво вздыхаю
Об утре прежних дней, и сумрачен, и сир.
И в прошлое глядясь, я с грустью вспоминаю
Любимую свою – в ней заключен весь мир.
Она – в родном краю… Но помнит ли? Не знаю.