Когда из прозы вырывается, как стих,
Отрывок жизни, данный на двоих,
Двоится дух и рвется плоть, как нить,
Как черновик, что лучше позабыть.
Как карандашный крик, что лучше затереть,
Чтоб не смотреть, не видеть и не зреть,
Как умирает на твоих руках
Отрывок прозы, взятый впопыхах.
***
На всех, судьба, часах твоих весна,
И загрустить, и умереть мы опоздали.
Походка жизни, как дожди, легка,
И рвется нить, и отлетают дали.
И розовое небо за плечами,
Прошедшего труха, землей, что всюду с нами.
В твоих зрачках, в зеркальной амальгаме
Италия стиха, история печали.
* * *
Теплый ветер чужих совпадений бередит
И нестойкое счастье крадет
С каждым следующим шагом душа сиротеет
Прозревая назад забегая вперед
В узком омуте дней вековых годовалых
За плечами рождается лед
И задумчивым эхом в небесных подвалах
Кто-то пишет слова и мелодию ждет
* * *
Явилось время разбитой глиной,
Остывшей тайной, глядящей в спину,
Подземным храмом в стекле – витриной,
Колонной форума в лунной одежде.
А небу мечталось – светло, как прежде –
Раскинув руки, расправив тело,
Лететь над Римом, лететь над миром
В порыве странном, непоправимом,
Быть может – к смерти, но вдруг – к надежде.
Пушкинские горы
Где гармония тяжких нот
На твоей медовой груди
Наподобье небесных сот
Враз насытит – только приди
Утешение млечное жмурит
Око емкое - посмотри
Из лукавой облачной хмури
Добродушные рвутся дожди
Не проходит душа, не проходит
Лишь проселочный сумрак в груди
И спокойствие чистое бродит
В золотящейся юной дали
***
Здесь пахнет мертвою рекой.
Как человеческое тело,
Обернутое на покой,
Она в густой ночи смердела.
Казалось, ночи слшком много –
Так листья наливались соком
И в них, в преддверие иного,
Как прежде, зрел соловий рокот.
Я возвращусь сюда, быть может,
Как в этот раз, сквозь гул общения,
Забыв о том, как это сложно –
Просить речное отражение
Не убегать, дохнуть прохладой,
Не трогать соловьев и листья,
Понять, что только мне и надо
Плакучих ив и вечных истин.
***
Счастье как солнце прольется сквозь пальцы кисть округляя
Морем сочится плоть как парус гортань надувает
Голос правит туда – к самому крайнему краю
Туда где дробится душа на “желаю” и “не желаю”
Где каждый случайно пройдет мимо ключей от рая
* * *
“Лишь на востоке начнут восходить Атлантиды-Плеяды, - жать поспешай…”
Гесиод “Труды и дни”
В сраженье незримом идут шаг за шагом мгновенья-солдаты,
Оливковый страх серебрится, Бореем гонимый по склонам.
Жертвенный дым раскрывает объятья богам в терракоте заката,
Тяжесть земная Атланта настигла сверх меры и слова.
И кажется мне, это я написала когда-то,
Как звезды Плеяды над согнутым миром восходят,
И боги в полях собирают приспевшую жатву,
Горшки обжигают и чинят устало поводья.
***
Твой образ впечатан в ступени, ведущие к дому.
И небо тебя отразило навечно, и море
Лишь памятью стало о том, что скрывается долу,
И память вернулась моим продвижением го?ре.
Ни слова. Молчанью пролиться не должно. И снова,
Сметая молитву, несет кипарисовый ветер,
Крупицы дыхания, снов позабытых остовы,
Гармонию сферы, живущей в границе дней этих.
Великий Четверг
Полон мир тишиной, купола своему
золотятся, как в сказке.
Замирает душа – так все дышит округ,
Словно с чьей-то подсказки…
Словно знание дано облакам и листве
Наперед, без оглядки,
Словно смерть и страданье возделывать мне,
как вселенские грядки…
Улыбаясь, плывут на закат облака,
и сменяются краски.
Погружается в холод могильный земля,
торжествуя предчувствием Пасхи.
***
Так близко звуки
И небо
Тревожат своим постоянством
И зыблется сладким воздухом
Незримый срез пространства
Отстирывать вечность от времени
Снова в слепую приходится
Страх и восторг встречаются
Как маяки вселенной
И с грохотом падаешь в прошлое
***
Есть только тишина,
Слова как дождь, как капли.
Есть где-то дом,
Есть где-то дом у цапли.
В пространстве мировом
Мы на одной ноге живем,
Не так ли?
***
И снова кипарис растет сквозь сердце,
И море перелито через край.
Ты чувствуешь,- по жилам в область смерти
Последний отправляется трамвай.
И жизнь зияет – пропасть на ладони
Под взглядами пещер Мангуп-Кале,
И позабытый ветер в поле стонет,
Пространство с временем соединив в себе.
Темнеет небо, к звездам забирая
Все, что не скрыто в благостном тепле,
И понимаешь вдруг – мгновенья рая
Не отданы еще ничьей земле.
* * *
Когда созвучен мир рассудку твоему,
Когда – душе, когда не он, а ты – ему,
И, затаившись, ждешь ответа немоты –
Лишь беззаботный дождь с утра идет "на ты".
И хрупкий лед луны в асфальтовом окне
Уже в который раз кривится робким "мне".
Как звезды по утру, в ответной пустоте
Незрячих знаков строй сгорает на листе.
Я вижу кисть в руке, я вижу кисть руки,
Рябиновую кисть съедают снегири.
В преддверии холодов я плачу о тебе,
Рождается любовь, рождается нигде.
***
Так тревожно в мире.
Молния сверкает.
Дождь прольется или
Кто-то умирает.
Мечутся деревья,
Ветра убегая.
Пленные кочевья,
Шепот их пугает.
***
Где-то за околицей
Бродят чудеса.
Рубища просторные,
Светятся волоса.
Где-то за околицей
Тихо и темно,
В накрененном домике
Смолкшее окно.
Где-то за околицей,
Околицей души,
Жизнь со мной прощается,
Маши ей, не маши.
***
То ли ласточки вскрик, то ли всплеск весла,
То ли мгла, где земле в продолжение – вода.
Жизнь не закончилась – переросла,
Как сурепка в стволы, как гаданье – в года.
В остановке земной чуден смысл иной,
Где болезнь притулилась к краюшке моста.
То ли жизнь, то ли смерть заповедной тоской
Обнесла те благие чужие места,
Чтобы снова родиться и снова – в гостях.
Снова стон над водой в перелетных сетях,
Словно дух твой казнен – не взлететь и не сесть,
Словно стянут времен узел – всех, каких есть.
