Ответ барышням околобальзаковского возраста на извечный вопрос «Кто виноват?»
Я одна не хожу за грибами,
Ибо вывезти их не под силу.
Мужа нет – так, чтоб с автомобилем,
И любовника – так, чтобы в лес.
Я по жизни всё время любила
Небогатых мужчин, неактивных,
То советских каких инженеров,
То и вовсе каких работяг,
Но таких, чтобы денег немного,
Непременно трико с пузырями…
Вот понравился как-то бухгалтер,
Так ведь нет! – оказался женат.
Даже как-то, порой, неудобно
Пред заезжим каким кавалером –
Ни грибочков ему не поставить,
Ни капусточки к водочке нет.
Да и, кстати, вот тот же бухгалтер,
Он и дома грибочков успеет,
Да к тому ж, чтоб их как-то сготовить,
Всё равно я подруге звоню.
А она у меня мировая!
Так огурчики здорово солит,
Что под водочку хочется очень
Все огурчики с баночкой съесть.
И грибочки «уходят» чудесно.
Вот и муж у нее – просто прелесть!
Всё – в семью. И заботлив, и нежен,
И умён, не смотрите, что мент.
И, конечно, с женой за грибами,
Если что, и посуду помоет.
Изменяет нечасто и тихо.
В общем, так же всё, как и она.
Я, порою, сижу на балконе,
С сигареткой в зубах размышляя,
Что счастливое это семейство
Подражанью святой образец.
И одна лишь тоска меня гложет,
Что движение это по кругу
Происходит всегда и со всеми,
Ну уж точно – со всем большинством:
Лимузины, костюмы и платья.
Страсть, сносящая плоские крыши,
И покатые тоже – до кучи.
Клятвы верности: Да! Навсегда!
Пусть любовь и осталась, быть может,
А вот с верностью как-то не очень…
И сижу я опять с сигареткой:
НА ХРЕНА МНЕ ТАКИЕ ГРИБЫ???
***
Вот так и заворачиваем: кто за угол, а кто – ласты.
Пространство уже не вмещается в третий глаз,
и потому не думаешь, что за углом – опасно,
и движенье не спасет от заворачивания ласт.
И за каждым углом, прямым, как вопрос «Будешь третьим?»,
понимаешь, что будешь, поскольку ты снаружи угла,
а внутри, во главе, в голове паутина метит
незамеченное. Но и этого твой третий глаз
не вмещает, ибо каждый угол имеет стены,
даже тот, где смыкаются параллель и меридиан.
Даже если кто-то тебе рассказал о других вселенных,
за углом завернешь на троих: ты в ластах, Господь, стакан.
***
Беги, Лола, беги!
Не разбирая ни зги,
ни дороги,
ни слов, ни поступков, уроки
не извлекая,
упрёков
не избегая, беги.
И друзья, и враги –
только вешки
на обочинах. Хоть себе-то не лги.
Ты кому-нибудь веришь?
Беги.
Мимо бигов и бенов и прочих уродов,
всё от тех же уроков и прочих уронов,
подключая инстинкт, отключая мозги,
отвергая долги. Беги.
от бессонных ночей и искусанных пальцев,
философии лузера – быстрее и дальше,
сломя голову, руки и но-ги.
Бе-ги.
Все равно этот мир будет сдавлен и смолот…
Далеко ль убежала ты,
Лола?
***
Из какой подворотни нахлынет, накроет и вынесет
За пределы понятий о жизни, добре или зле?
Эта правда, она ведь бывает нелепее вымысла
Городов, огородов, капуст или притч о козле
И про злую любовь. Не весна, не попишешь. Да стоит ли?
Привыкай к февралю, к забинтованным снегом домам,
К ожиданью исхода, рождения нового стоика.
Ничего не попишешь, не надо, он сделает сам.
Отразится в зрачке и нахлынет. Ходи подворотнями.
Я пойду за тобою – Зима, Непослушная Скво.
Я хочу посмотреть, как накроет – большое, немотное -
Не весна, не любовь, - осознанье себя самого.
***
отрекись от своего,
что принадлежит по праву,
это было баловство
глаз и мальчиков кровавых,
возведение в лингам
самой главной из утопий,
по кисельным берегам
нескончаемые топи,
в этом всё: крахмальный грунт,
в мутном небе коромысло
и любовь как русский бунт –
без пощады и без смысла,
где в итоге всем равно -
к телу чистая рубаха.
эти пальцы - так давно -
даже ладаном не пахнут.
***
Опять нет сил и повода любить
себя, иных и Божеского сына,
настало время траурных косынок:
опять зима упала на Сибирь.
Зима-зи-мази не врачуют сплин,
не греет свитер, мёд не усыпляет,
борьба за жизнь идёт в борьбе с соплями
и каждый раз «неясно что» болит.
Всё холодно. Опущена рука,
отпущена река - зовётся ЛетО -
согласная на гласную при этом
в конце... и дальше - там, где облака,
где гласных нет, где птица говорит
такое "брр" - под кожей перья мёрзнут
и колют печень. И вполне серьёзен
наш дед Мороз - он в чёрном и обрит,
несёт подарки - насморк и плеврит
Во лбах царевен угасают звёзды.
***
Сын у моих знакомых – саксофонист,
Учится в консерватории, любит джаз,
Мечутся пальцы его то вверх, то вниз,
Думаю: этому вскоре любая даст.
Дочка других знакомых – в шестнадцать лет
Легкоатлетка и чемпионка страны.
Длинные ноги ей прочат ещё побед
И на спортивном фронте, и на остальных.
А у меня года и мечты не те…
Звёзды в глазах да бабочки в животе.
***
Мой обыватель! В этой стороне
Обычно обувают тех, кто проще.
Давай с тобой повоем при луне,
Давай при солнце выползем на площадь,
Давай расскажем людям про людей,
Что пишут книги и рисуют – книги,
Что на планете столько площадей,
Где жгут иных, инаких и безниких.
Нам это проще, мы ведь не из них.
Какое время: свято место – пусто!
Что в имени твоем? Скажи мне ник.
Не развенчай иллюзию искусства.
Аэрофобия
«Остановите самолёт, я слезу» гр. Аукцыон
Остановитесь и не взлетайте, выпустите меня отсюда,
Я введу в панику все двести двадцать, включая тех, кто психоустойчив.
Один тут сегодня целовал всех на трапе, имя его – Иуда.
Милостив наш Господь, но этого он замочит.
И вместе с ним всех двести двадцать, включая тех, кто психоустойчив,
Сосущих конфетки «Взлётная», хотя уместнее производить конфеты «Посадка».
Милостив наш Господь, помолимся, попутчики мои, тамагочи.
Дайте водки и огурца. Не хочется сладкого.
