«Дорогому Борису Евгеньевичу Серману — спасибо Вам за то, что Вы Рыцарь поэзии»,-
так написал Андрей Вознесенский Серману, даря свою книгу «Выпусти птицу», изданную в 1974 году.
Борис Серман с раннего детства жил в Крыму, а студенческие годы прошли в Ленинграде. Учился в Педагогическом институте им. Герцена на литературном факультете. После учебы вернулся в Симферополь и работал в радиокомитете редактором детских и молодежных передач. Война застала его в Крыму. Фронтовыми дорогами шел от Севастополя до Австрии. Домой возвратился с орденами и медалями.
Стихи начал писать еще в школе. После войны один за другим стали выходить его поэтические сборники. Был принят в Союз писателей СССР.
«Поэт в России больше, чем поэт», - эти слова Евгения Евтушенко, с которым Серман встречался в Крымском отделении Союза писателей, он не только часто повторял, но и претворял в жизнь.
Одной из трагических страниц Отечественной войны была оборона Аджимушкайских каменоломен — подземной крепости Керчи. Сто семьдесят дней почти без воды, пищи и боеприпасов находился в подземелье гарнизон, упорно сопротивляясь. Под землёй, кроме войск, были женщины и дети. Фашисты взрывали выходы, пускали внутрь газ.
Шестнадцать лет добивался Борис Серман, чтобы правительство признало подвиг аджимушкайцев и наградило оставшихся в живых и посмертно погибших, и как писатель, и как общественный деятель. И добился. Во многом, благодаря его усилиям, в подземелье был создан музей, поставлен памятник у входа в каменоломни, открыта картинная галерея художника Бута, посвященная подвигу Аджимушкая.
В 1994 году Борис Евгеньевич со своей семьей переехал в Израиль. Успел выпустить маленькую книжку стихов «Сквозь годы». Он мечтал издать большую книгу стихов и прозы. Но не успел, в 1996 году ушел из жизни. Книга, о которой он мечтал, вышла в 2010 году.
Мая Рощина
C Cамуилом Маршаком
Борис Серман
* * *
Нам поэзия завещана,
Легкой жизни не обещано
Нам судьбой.
Только блоковское вещее:
«Вечный бой».
Июньская ночь 1941 года
Такая сияла лунность,
Был камешек виден любой.
Гражданская наша юность
Полночной брела тропой.
Заколдовала сказкой
Ночь, тиха и бела.
Светало, ещё гражданской
Молодость наша была.
Утром военкоматы.
Зачислили нас в солдаты.
* * *
Была земля покоя лишена
Четыре года в грохоте орудий.
И, может, на минуту лишь она
Над всей землей такая тишина.
Её во веки не забудут люди.
Австрия, 8 мая 1945 года.
Аджимушкай
В долгий час раздумья и тревоги
Слышу, песня в сумерках парит:
«Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.»
Свет коптилки, камни цвета пепла.
Осажденный замер гарнизон.
И у всех одна мечта о хлебе,
И один мы видим звездный сон.
Командир сказал нам очень просто:
«Мы не боги. Мы своё творим,
Если в небе вдруг погаснут звёзды,
Мы земными небо озарим».
Пусть наполнит сердце жажда неба,
Пусть мечта проложит звездный мост,
Человеку жить нельзя без хлеба,
Жить нельзя без хлеба и без звёзд.
У памятника Пушкину в Симферополе
Какая пушкинская осень!
Кружится легкая листва.
Мой город, Улицы, где рос я,
Мои заветные места...
На перекрестке этих улиц
Сошлись два века.
Молодым
Вы снова в город мой вернулись,
Чтоб не расстаться больше с ним.
Пронизан солнцем день цветастый,
Наполнен речью городской,
А Вы задумались над ясной,
Над золотой своей строкой.
А может статься, сердцу милый
Припомнился Вам уголок -
Брега весёлые Салгира,
Кипящий средь камней поток,
Простор стихии разъяренный,
Где чёлн над бездною летел,
Тот кипарис, Ваш друг зеленый,
Что на века осиротел.
* * *
И дивное диво живет между тем
Средь будней, забот, и обид, и недугов.
Нам дарит искусство, открытое всем
Мелодию красок и радугу звуков.
Айвазовский. «Девятый вал»
Летит зеленопенная волна,
В пылающее небо взметена.
Летит волна. Вода темна, мутна.
Сейчас волна сорвется с полотна.
Пирует норд. Во всю пирует норд,
Он близкою своей победой горд.
Тасует волны, чтоб накрыть одной
Решающей, последней козырной.
Но козыря ему не оставляй,
Не дай, чтоб норд победу пировал.
Одолевай, одолевай, одолевай.
И одолеешь свой девятый вал.
Сиюминутные стихи
Есть строка на пока, есть строка на века. Лев Озеров
Поэзия — мечта о вечности.
Но можно ли забыть на миг
Надежду, жажду человечности,
И зов беды, и боли крик?
Забыть? И если слышу стоны я
Укрыться в крепость тишины,
Когда стихи, как помощь скорая,
Сегодня каждый миг нужны.
Мне осветить бы души смутные,
Стучать в сердца, когда глухи...
Пускай корят: «сиюминутные»,
Но честно трудятся стихи.
* * *
Не сетуй на сложные строфы поэта.
И ясность не всякая — излучение света.
Можно и сложно — только не ложно,
Можно и просто — только не постно.
Найти простые слова о сложном
Вовсе не просто.
* * *
Неужели остался Крым позади?
Я расстался с ним?
Но Ай-Петри, Сапун-гора,
Ливадийских пальм веера,
Присивашья простор степной —
Это все ведь во мне, со мной...
… Будто в осень отлет журавлиный
Проводил нас прощальный рассвет
В край неведомый, в край судьбинный,
Он звал меня столько лет.
Израиль. У стены Плача
Неразделимо кровное родство.
Был зов его давно услышан мною.
Я здесь, где боль народа моего
Стеною Плача встала над Землею.
И мне стоять у горестной Стены,
Она и вдалеке была близка мне.
Все жизни, что войною сметены
Ко мне, к моей душе обращены.
Я слышу голос вечной тишины.
Окаменели слезы, плачут камни.
Из лирического календаря
* * *
Где слова для песни я возьму?
Солнца луч сверкнул в моем окне —
Первое по зову моему
На стекле выводит слово мне.
Спят соседи. Тихо я пройду.
Все светлее неба синева.
Вишня заколышется в саду
И подскажет вешние слова.
Вызвенеть мелодию свою
Мне в саду любой кузнечик рад.
Обойду пчелиную семью,
Пчелы зашумят, заговорят.
Солнце над домами поднялось
И плывет, сияя в небесах,
Мягкое, как шелк твоих волос,
Доброе, как свет в твоих глазах.
* * *
Ты не печалься, что туман над лесом,
Что пестрый праздник осени утих.
Что журавли идут последним рейсом,
Деревья грустью провожают их.
Пусть боль тебя не трогает слепая:
Знай, что весна рождается вдали,
Когда зиме дорогу уступая,
Осеннее тепло уносят журавли.
