№7/3, 2010 - 27 июля 1841 года был убит на дуэли Михаил Юрьевич Лермонтов - русский поэт, прозаик, драматург, художник, офицер
Дуэль. Рис. М.Ю.Лермонтова
Irc Moldabekov Смерть поэта. Приглашение к расследованию
Говорить будем о Лермонтове. Он был убит на дуэли, но осталось множество вопросов, делающих эту смерть абсурдной и непонятной… За полтора столетия накопился обширнейший материал по биографии поэта и обстоятельствам его смерти. К сожалению, остается множество вопросов…
Мы попытаемся заново провести расследование, опираясь на свидетельские показания и факты, сохраненные биографами поэта.
Начнем с показаний князя Васильчикова, одного из секундантов дуэли:
«Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде "марш". Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: "Сходись!"
Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные.
Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом - сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие.»
Вроде, все ясно… Официальная версия смерти придерживается именно этого свидетельства. Что же тогда смущает нас? А то, что это единственный рассказ о дуэли, дошедший до нас. Ни один человек из возможных свидетелей, кроме Васильчикова, не сказал об этом событии ни единого слова. Даже сам Мартынов, непосредственный участник дуэли многократно пытался написать воспоминания, но не смог двинуться дальше проказ в юнкерской школе.… Фактически, тоже не сказал о дуэли ни единого слова…Так что же там случилось? Ведь, не бывает так, что смерть великого национального поэта оказалась настолько неинтересной, что никто не удосужился и вспомнить об этом… Гораздо вероятнее другое – его смерть оказалась настолько необычной и выбивающейся из принятых рамок, что всем свидетелям и участникам было просто страшно вспоминать об этом….
Но это уже домыслы… Мы же обещали опираться только на достоверные факты.
Но прежде, чем перейти к достоверным фактам, посмотрим какие слухи ходили по стране по поводу этой дуэли. Конечно, в расследовании преступлений на слухи опираться нельзя, но при таком дефиците информации мы должны хотя бы принимать во внимание даже любой фантастический слух. И попытаться найти его источник. Может это даст нам какую-то ниточку в расследовании!
Итак, обратимся к книге Э. Герштейн «Отклики современников на смерть Лермонтова»:
Из письма Андрея Елагина к А. А. Елагину 22. Авг. [1841 г. Москва ] ...Как грустно слышать о смерти Лермонтова и к несчастью эти слухи верны. Мартынов который вызвал его на дуэль имел на то полное право, ибо Княжна Мэри сестра его. Он давно искал случая вызвать Лермонтова и Лермонтов представил ему случай нарисовав карикатуру (он говорят превосходно рисовал) и представив ее Мартынову. У них была картель: Лермонтов выстрелил в воздух а Мартынов подошел и убил его. Все говорят, что это убийство, а не дуэль, но я думаю что за сестру Мартынову нельзя было поступить иначе. Конечно, Лермонтов выстрелил в воздух, но этим он не мог отвратить удара и обезоружить обиженного. Ю. Ф. Самарин в письме к кн. И. С. Гагарину от 3 августа 1841 г.: «Пишу вам, мой дорогой друг, под тяжким впечатлением только что полученного мною известия. Лермонтов убит Мартыновым на дуэли на Кавказе. Подробности ужасны. Он выстрелил на воздух, а противник убил его, стреляя почти в упор». Публикуя это письмо в 1894 г., В. А. Бильбасов снабдил его осторожным примечанием: «Таковы первые московские слухи о подробностях дуэли».
Из письма Мефодия Никифоровича Каткова к М. Н. Каткову [август 1841 г.] Москва ...Аксаков и Самарин тебе кланяются. Семейство Аксаковых нанимало дачу в 3 верстах от Никольского и я часто видался с Константином. От него я услыхал страшную, убийственную весть, которой я не смел сперва верить, — о смерти Лермонтова. Ты я думаю уже знаешь об этом. Мартынов, брат мнимой княжны, описанной в Герое Нашего Времени, вызвал его на дуэль, впрочем не за нее, а за личные оскорбления, насмешки. Лермонтов, чувствуя себя не совсем правым просил прощения и выстрелил в воздух. «Пускай твоя рука не подымается, моя зато поднимается» и Лермонтов в самое сердце, навылет был прострелен. Вот что пишут в Одесском Вестнике: «15 Июля, около 5 часов вечера, разразилась ужасная буря с молниею и громом: в это самое время между горами Машуком и Бештау, скончался лечившийся в Пятигорске М. Ю. Лермонтов. С сокрушением смотрел я на привезенное сюда бездыханное тело поэта». Как грустно! Теперь русская литература заснет глубоким апатическим сном. Как видим, слухи весьма противоречивые. Особо выбиваются из общего ряда слухи про то, что Мартынов застрелил Лермонтова в упор. Это, во всяком случае, никак не согласуется с правилами дуэли.... Совершенно непонятно, что за источник был у этих слухов...
Так же вызывает, если не смущение, то недоумение вопрос о секундантах. Совершенно неясно сколько было секундантов на дуэли и кто чьим был секундантом.
По этому поводу весьма любопытно замечание Игоря Таранова в статье "Промах майора Мартынова"
Заметьте, что я не говорю самого, казалось бы, главного: а кто чьим был секундантом? В том-то и дело: в момент дуэли они не были секундантами Лермонтова или Мартынова, они были... “просто так секундантами” (“Вот я, например, кот — сам по себе кот!”)! Лишь после гибели поэта секунданты определились (по жребию!) — для следствия: Васильчиков стал считаться секундантом Лермонтова, Глебов — Мартынова, а участие в дуэли Столыпина и Трубецкого вообще скрыли, так как тем грозили за это особо крупные неприятности. Честно говоря, рассуждения И.Таранова о "просто так секундантах" совершенно несерьезны, и привел я эту выдержку для того, чтобы показать на каком уровне ведутся объяснения гибели поэта и воспоминания современников. И в то же время, мы должны обратить внимание на подобные рассуждения, потому что они повторяются регулярно чуть ли не с самого момента дуэли. Мне кажется это вызвано желанием как властей, так и исследователей подчеркнуть несерьезность произошедшей дуэли…. Вроде, как бы игрались мальчики, но случилось несчастье…. Несчастный случай…. В версию о несчастном случае, сразу признаюсь, я не верю. Слишком уж роковое событие произошло и слишком много нежелающих говорить об этом событии…
Как видим, точных и достоверных фактов самой дуэли у нас очень мало. Может быть, что-то прояснится, если мы исследуем причины и повод для дуэли?
Как мы и ожидаем, достоверной и надежной информации здесь тоже потрясающе мало… Основным свдетелем, разумеется, выступает небезызвестный князь Васильчиков: "Однажды на вечере у генеральши Верзилиной Лермонтов в присутствии дам отпустил какую-то новую шутку, более или менее острую, над Мартыновым. Что он сказал, мы не расслышали; знаю только, что, выходя из дому на улицу, Мартынов подошел к Лермонтову и сказал ему очень тихим и ровным голосом по-французски; "Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах",- на что Лермонтов таким же спокойным тоном отвечал: "А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения". Именно после этого свидетельства многие исследователи считают, что Лермонтов чуть ли не сам вынудил Мартынова бросить вызов на дуэль. Свидетельство странное, хотя бы потому что в ответе Лермонтова сквозит такая ненависть, которой, я не говорю, между друзьями, но хотя бы между приятелями, быть никак не могло. В нем совершенно недвусмысленно содержится намек: «Я хочу тебя убить». Возможно ли, что Лермонтов так ответил? Но что говорят другие свидетели? (К счастью, здесь свидетелей гораздо больше, хоть вопрос так и остается неясным).
Э.А. Шан-Гирей: К нам присоединился Л. С. Пушкин, который также отличался злоязычием, и принялись они вдвоем острить свой язык а qui mieux. Несмотря на мои предостережения, удержать их было трудно. Ничего злого особенно не говорили, но смешного много; но вот увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл князь Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его «montagnard au grand poignard» (Мартынов носил черкеску и замечательной величины кинжал). Надо же было так случиться, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово poignard раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову: «Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах», — и так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал и опомниться Лермонтову, а на мое замечание: «Язык мой — враг мой», — Михаил Юрьевич отвечал спокойно: «Ce n'est rien; demain nous serons bons amis» (Это пустяки; завтра мы будем друзьями). Танцы продолжались, и я думала, что тем кончилась вся ссора. На другой день Лермонтов и Столыпин должны были ехать в Железноводск. После уж рассказывали мне, что когда выходили от нас, то в передней же Мартынов повторил свою фразу, на что Лермонтов спросил: «Что ж, на дуэль, что ли, вызовешь меня за это?» Мартынов ответил решительно «да», и тут же назначили день. Тут хочется сказать, что создается ощущение, что никто толком и не понял, когда произошел конфликт… Суть, вроде остается той же, но различие фраз «А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения» и «Что ж, на дуэль, что ли, вызовешь меня за это?», заставляет сомневаться, что же было сказано Лермонтовым…. Ведь, агрессивное «А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения» это совсем не удивленное «Что ж, на дуэль, что ли, вызовешь меня за это?»… Есть еще свидетели, но, короче, можно сказать, что все свидетели единодушны в одном – ссора произошла из-за насмешек Лермонтова над кинжалом Мартынова… Прямо смешная причина!
Думается, нам просто надо иметь больше сведений о каждом участнике инцидента. Что ж, займемся сбором сведений.
Итак, у нас 6 участников:
1. Лермонтов
2. Мартынов
3. Глебов
4. Васильчиков
5. Трубецкой
6. Столыпин (Монго)
Лермонтов:
Aвтопортрет
Родился М.Ю.Лермонтов 3 октября 1814г. в Москве. В возрасте "полугоду" родители привезли его в Тарханы, имение бабушки Е.А.Арсеньевой. В неполные три года остался без матери. В Тарханах был свидетелем семейной драмы между бабушкой и отцом, в результате которой остается с Е.А.Арсеньевой.
В доме бабушки получил серьезное домашнее образование, которое продолжил в Московском благородном пансионе.
Это краткая выдержка из многочисленных биографий поэта. Можно много прочитать про его детство, про его юность, но нас, исследующих его гибель на Кавказе, должно больше всего интересовать его связи с Кавказом начиная с самого раннего детства. Потому что большая часть его творчества посвящено именно Кавказу, а мы не должны исключать возможность, что его творчество способствовало его смерти….
Из биографий мы можем узнать, во что поэт играл в детстве, какие у него были гувернеры, но нас не это интересует. Но, вот интересная деталь. Бабушка возила его на лечение на воды, что на Кавказе. Там они жили у сестры бабушки Столыпиной . Любопытно, что сестра бабушки проживала на Кавказе постоянно. Были там у них и многочисленные родственники.
К сожалению, отсутствует информация о кавказских родственниках Лермонтова. Все, что можем мы найти, это то, что у него были очень близкие и теплые отношения с тетушкой Шан Гирей, племянницей бабушки Арсеньевой, которая проживала по соседству с Тарханами (имением Арсеньевой)…
Но то, что кавказские проблемы ему были близки с очень раннего возраста остается несомненным. Во всяком случае, об этом свидетельствует его стихотворение, написанное в неполные 16 лет:
Опять вы, гордые, восстали
За независимость страны,
И снова перед вами пали
Самодержавия сыны,
И снова знамя вольности кровавой
Явилося, победы мрачной знак,
Оно любимо было прежде славой:
Суворов был его сильнейший враг.
В стихотворении очень четко обозначено событие, о котором официальная российская историография старается умолчать, и которое касается даже не самого Кавказа, а предкавказских степей – это геноцид ногайского народа, проведенный армией Суворова во времена Екатерины второй. После этих событий огромное Ногайское государство перестало существовать…
Этот факт уже во времена Лермонтова был малоизвестен и далеко не каждый образованный русский знал о нем. Государство с самого начала старалось скрыть свою агрессивную политику на юге. Так что стихи свидетельствуют о том, что Лермонтов был с самого раннего возраста хорошо информирован о ситуации на Кавказе, и информация эта была не той, что предлагает официальная пропаганда, а более близкой к истине, пришедшей из источников, которые были непосредственными участниками Кавказской войны…
Так что мы уверенно можем сказать, что поэт был связан с Кавказом не только фактом ссылки в тот регион, он был связан с ним с самого раннего детства. Это открывает нам особую трагедию поэта, который был душой на стороне народов, воюющих за независимость, а служить приходилось в захватнической, оккупационной армии…. Можно понять его язвительность и желчность к тем, кто пытался изображать из себя патриотов Российского государства.
Другой момент, который меня волнует в деле Лермонтова, это та странная репутация задиры и дуэлянта, которая поддерживается почти всеми авторами. Как бы образовалась особая традиция: если говорить о Лермонтове, то говорить, как о заносчивом молодом человеке, задире и отчаянном дуэлянте. Многими так и утверждается, что образ Печорина чуть ли ни буквально списан с автора романа. При этом совершенно забывается, что герой романа носит резко отрицательный характер и горячо осуждается автором…
Теперь перейдем к фактам. Известно, что дуэлей в жизни Лермонтова было всего два и в обеих случаях он не был инициатором дуэли. Обстоятельства обеих дуэлей были весьма темными, причины неясными и Лермонтов пострадал в обоих случаях максимально. О первой дуэли с Барантом мы говорить не станем, хоть подробности этой дуэли не менее захватывающи и загадочны, нежели в дуэли, которая привела к смерти поэта. Для тех, кто хочет продолжить исследования, скажу только, что семья французского посла Баранта была очень близко знакома с Дантесом, убийцей Пушкина. Известно, что Дантес брал у Баранта пистолеты для дуэли с Пушкиным. Так, что не исключено, что когда Лермонтову пришлось стреляться с сыном Баранта, в него стреляли из того самого пистолета, которым был убит Пушкин. Конечно, я не настаиваю на точности этого предположения, что, впрочем, и неважно. Важно другое – можно провести очень много параллелей между дуэлью Пушкина и первой дуэлью Лермонтова, между первой дуэлью Лермонтова и второй его дуэлью, закончившейся так трагически.
Задиристость поэта и его конфликтность тоже под очень большим сомнением. Если покопаться основательно, то эти слухи распускались очень ограниченным числом людей – Мартыновым, Васильчиковым и несколькими женщинами, невзлюбившими поэта по своим собственным причинам. Люди, знавшие его близко, скорее говорили о стеснительности поэта и, даже, о его некоторой замкнутости.
Зато многие говорят об его удивительном уме и невероятной проницательности. Белинский, при первом знакомстве невзлюбивший Лермонтова, впоследствии отзывается о нем с большим восхищением.
Думается, о Лермонтове сказано достаточно, можно переходить к другим участникам инцидента. К характеристике Лермонтова мы будем возвращаться еще не раз, ведь это основное лицо нашего расследования. А пока, рассмотрим других участников.
Глебов:
Из сайта: http://www.ref.by/refs/44/28610/1.html Михаил Павлович Глебов родился в 1817 г. в семье отставного полковника, орловского дворянина. В 1838 г. окончил юнкерскую школу в Петербурге и был определен в конногвардейский полк вместе с родственником поэта Дмитрием Столыпиным ( Монго). Возможно, что именно через него Глебов и познакомился с Лермонтовым. Весной 1840 г. будущий секундант поэта в числе «охотников» (волонтеров) перевелся на Кавказ и вместе с Лермонтовым принял участие в летней экспедиции генерала Галафеева, где в деле с горцами на реке Валерик получил тяжелое ранение в ключицу. Залечивать рану он поехал в свое родовое имение Мишково.
Летом 1841 года в Пятигорске Лермонтов и Глебов встретились как старые друзья. Жили по соседству. Поселился Глебов во флигеле дома генерала П.С. Верзилина вместе с Николаем Мартыновым – убийцей поэта, неподалеку от домика, в котором жили М.Ю. Лермонтов и А.А.Столыпин. Естественно, что Глебову была известна вся преддуэльная история. Глебов был свидетелем ссоры Лермонтова с Мартыновым. По свидетельству современников, в преддуэльные дни в Пятигорске он делал все для примирения противников. Трогательно было его поведение и после трагического исхода поединка. Он остался один под проливным дождем с телом убитого поэта.
На следствии Глебов, согласно договоренности между участниками дуэли, был вынужден придерживаться формальных показаний, о многом промолчать.
Сначала Глебов объявлялся единственным свидетелем, но уже на следующий день был привлечен и Васильчиков. На следствии не было указано кто с чьей стороны был секундантом. Не знаем этого мы и сегодня.
В 1962 году из-за границы был возвращен архив родственницы М.Ю. Лермонтова Александры Михайловны Верещагиной. Из документов архива стало известно о несохранившемся письме Глебова к своему однокашнику Дмитрию Столыпину, посланном из Пятигорска сразу после дуэли. Ссылаясь на это письмо, бабушка поэта Е.А.Арсеньева сообщала Верещагиной 26 августа 1841 года печальные вести о своем внуке: «… бедный Миша только жил 5 минут, ничего не успел сказать, пуля навылет. У него был секундант Глебов, молодой человек, знакомый наших Столыпиных…, а у Мартынова – Васильчиков». (Участие в дуэли двух других секундантов – С.В.Трубецкова и А.А.Столыпина на первых порах умалчивалось).
Итак, со слов самого Глебова, мы имеем свидетельство, что он участвовал в дуэли как секундант Лермонтова. Немецкий писатель и переводчик Ф.Боденштедт, которому довелось встречаться с Глебовым в Тифлисе в 1843-45 годах, упоминает в переписке с биографом поэта Висковатовым о том, что Михаил Павлович хранил у себя лермонтовские бумаги: «несколько писем Лермонтова, со многими в них стихотворными набросками, свидетельствовавшими о полном доверии к нему поэта, потому что в них были изречения, которые, сделавшись известными, могли бы иметь серьезные последствия. Глебов их из рук не выдавал, но в интимных кружках секрета из них не делал…» Несомненно, Глебову было что рассказать о своем друге. Говоря же о причине роковой дуэли поэта, он, как и многие, указывал, что Мартынов стрелялся из-за сестры…
П.А.Висковатов как первый биограф поэта не был согласен с этим утверждением, называя эту причину нелепыми домыслами. Однако факты, как говорится, вещь упрямая. И отбросить подобные свидетельства мы не можем.
Что еще мы можем найти о нем?
А то, что был убит на Кавказе во время осады аула Салты 28 июля 1847 года в чине ротмистра лейб-гв. конного полка.
Похоже, симпатичный парень был этот Глебов. Во всяком случае это мы можем узнать из экспромта Лермонтова обращенного к нему теплыми словами:
Милый Глебов,
Сродник Фебов,
Улыбнись,
Но на Наде,
Христа ради,
Не женись!
(Известно, что Глебов в то время слегка приударил за Надеждой Петровной Верзилиной).
Вот и все… Все остальные источники только повторяют уже сказанное.
Как видим, истину через Глебова нам не получить. Висковатов, первый биограф Лермонтова, имел весьма серьезные основания не верить утверждению Глебова насчет того, что Мартынов стрелялся из-за сестры. Даже в этой короткой информации о Глебове мы натыкаемся на очень противоречивые утверждения о дуэли.
Трубецкой:
Из сайта: http://kmvline.ru/lerm Сергей Васильевич Трубецкой (1814—1859) принадлежал к числу друзей Лермонтова, был секундантом на дуэли поэта с Мартыновым.
Биографические сведения о Сергее Васильевиче Трубецком есть в книге С. А. Панчулидзева «История кавалергардов».
«Кн. Сергей Васильевич Трубецкой... в службу вступил 5 сентября 1833 г. из камер-пажей корнетом в кавалергардский полк; 12 сентября 1834 г. «за известную его импер. высочеству шалость» отправлен в л-гв. Гродненский гусарский полк, откуда возвращен в кавалергарды 12 декабря того же года. 27 октября 1835 года «за причинение ночью в Новой деревне с двумя другими офицерами беспорядка и по жалобе жителей» переведен тем же чином в Орденский кирасирский полк, в 1836 г. произведен поручиком, в 1837 г. переведен корнетом в л-гв. кирасирский ее величества полк; 13 января 1840 г. назначен состоять по кавалерии, с прикомандированием к Гребенскому казачьему полку; участвовал в экспедиции ген. Галафеева и в деле при р. Валерике (11 июля 1840 г.) ранен пулею в грудь; в 1842 г. переведен в Апшеронский пехотный полк; 18 марта 1843 года уволен от службы за болезнью, с определением к статским делам. Был женат на Екатерине Петровне Пушкиной, у них дочь София». Похоже, Лермонтов доверял Трубецкому, как искреннему и очень честному человеку. Зная проницательность Лермонтова, о котором вспоминают многие знавшие его, мы должны согласиться, что Трубецкой действительно не мог лгать. Но он молчал. За всю свою оставшуюся жизнь он не сказал ни слова о гибели своего друга, чему он был непосредственным свидетелем.… Почему?
Алексей Аркадьевич Столыпин-Монго (1816-1858) - двоюродный дядя и друг М. Ю. Лермонтова. Начиная с юнкерской школы, они почти всегда были рядом. Оба по окончании школы несколько лет служили в одном и том же лейб-гвардии гусарском полку, проживая на одной квартире и посещая высший петербургский свет. Вместе участвовали в Галафеевской экспедиции 1840 года в Чечне и вместе прожили в Пятигорске последние месяцы перед дуэлью, на которой Столыпин был секундантом поэта. Какой ценный вклад мог внести Монго в материалы о жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова! Но, к крайнему удивлению и сожалению, мы не знаем пока ни одного, даже самого незначительного его отзыва о поэте. Чтобы иметь возможность объяснить такую непостижимую сдержанность А. А. Столыпина и вообще составить о нем более ясное представление, придется привлечь не только печатные источники, но и некоторые еще не известные архивные материалы.
Почти все современники Монго рисуют его человеком выдающимся не только по красоте, но и по внутренним достоинствам.
«Это был,- пишет его дальний родственник М. Н. Лонгинов,- совершеннейший красавец; красота его, мужественная и вместе с тем отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов «proverbiale».. Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать Монго-Столыпина — значит для людей нашего времени то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом».
«Отменная храбрость этого человека,— рассказывает о нем П. А. Висковатый,- была вне всякого подозрения. И так было велико уважение к этой храбрости и безукоризненному благородству Столыпина, что, когда он однажды отказался от дуэли, на которую был вызван, никто в офицерском кругу не посмел сказать укорительного слова и этот отказ, без всяких пояснительных замечаний, был принят и уважен, что, конечно, не могло бы иметь места по отношению к Другому лицу: такая была репутация этого человека. Он несколько раз вступал в военную службу и вновь выходил в отставку. По смерти Лермонтова, которому он закрыл глаза, Столыпин вскоре вышел в отставку (1842 г.) и поступил вновь на службу в Крымскую кампанию в Белорусский гусарский полк, храбро дрался под Севастополем, а по окончании войны вышел в отставку и скончался затем в 1856 году во Флоренции.
С детства Столыпина соединяла с Лермонтовым тесная дружба, сохранившаяся ненарушенной до смерти поэта. Не знаем, понимал ли Монго вполне значение своего родственника как поэта, но он питал интерес к его литературным занятиям, что ясно видно из того, что он перевел на французский язык «Героя нашего времени». Лермонтов в своих произведениях нигде не касается этой стороны отношений с Монго. Говорит он о нем только по поводу «гусарской выходки», героями которой были оба они, но Столыпин, близко знавший душу знаменитого родственника, по словам брата Дмитрия Аркадьевича, «всегда защищал Михаила Юрьевича от всяких нападок многочисленных врагов и мало расположенных к нему людей. В двух роковых дуэлях Столыпин был секундантом Лермонтова, что при безукоризненной репутации Столыпина немало способствовало ограждению поэта от недоброжелательных на него наветов. Два раза сопровождал он его на Кавказ, как бы охраняя горячую, увлекающуюся натуру Михаила Юрьевича от опасных в его положении выходок».
«Это был,- пишет его дальний родственник М. Н. Лонгинов,- совершеннейший красавец; красота его, мужественная и вместе с тем отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов «proverbiale».. Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать Монго-Столыпина — значит для людей нашего времени то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом». Известно, что Лермонтов не воспринимал Столыпина как дядю, а скорее, как младшего брата.
А вот как характеризуется Монго в одноименной поэме Лермонтова:
Монго - повеса и корнет,
Актрис коварных обожатель,
Был молод сердцем и душой,
Беспечно женским ласкам верил
И на аршин предлинный свой
Людскую честь и совесть мерил.
Породы английской он был -
Флегматик с бурыми усами,
Собак и портер он любил,
Не занимался он чинами,
Ходил немытый целый день,
Носил фуражку набекрень;
Имел он гадкую посадку:
Неловко гнулся наперед
И не тянул ноги он в пятку,
Как должен каждый патриот.
Но если, милый, вы езжали
Смотреть российский наш балет,
То верно в креслах замечали
Его внимательный лорнет.
Васильчиков:
Материал из Википедии — свободной энциклопедии:
Васильчиков, Александр Иларионович (князь) - сын князя Илариона Васильевича, известный русский общественный деятель и писатель; род. 27-го октября 1818 г., умер 2-го октября 1881 г.
В 1839 г. Васильчиков окончил курс в Петербургском университете со степенью кандидата прав. Имея возможность, как сын председателя государственного совета, сделать блестящую карьеру, Васильчиков искал себе более живого дела, чем то, которое представляли тогдашние канцелярии; поэтому в начале 1840 г. он принял приглашение ехать на Кавказ к барону Гану, который должен был вводить там новое административное устройство. Миссия барона Гана не удалась, и в 1841 г. Васильчиков, в числе других молодых сотрудников Гана, был уволен в отпуск. В это время он присутствовал, в качестве секунданта, при дуэли Лермонтова и Мартынова. За это Васильчиков был предан военному суду, но прощен императором Николаем, во внимание к заслугам отца.
Юрий БЕЛИЧЕНКО «ЛЕРМОНТОВ. Роман документального поиска»:
Велик князь Ксандр и тонок, гибок он,
Как колос налитой,
Луной сребристой ярко освещен,
Но без зерна - пустой.
М. Лермонтов. Экспромты 1841 года.
Князь А. И. Васильчиков - о Лермонтове: «Он был, вообще, нелюбим в кругу своих знакомых...»
В приятельском кругу Лермонтов нередко называл Александра Илларионовича Васильчикова умником. Это было нечто вроде клички, как Монго – у Столыпина, Слеток - у Раевского или Маешка у самого Лермонтова. Обидного в таком прозвище, в сущности, нет, - только оттенок: умница - это тот, кто действительно умен, а умник - кто числит себя таковым и некстати умничает, слова простого не скажет. Михаил Юрьевич и здесь оказался точен - именно показное умничество так и осталось “фирменной” приметой князя Васильчикова на протяжении всей его жизни. Князь много разговаривал о либерализме, свободах, пустоте современного общества, русской национальной идее, земстве, пробовал сам писать некое подобие прозы, но как-то все так, безблагодатно, с показным энтузиазмом, но, видать, без той духовной убежденности, которая и слово порой способна превращать в поступок. Написавший о князе Васильчикове биографическую книгу А. Голубев сам, похоже, затрудняется, когда заводит речь о каких-либо реальных общественных заслугах своего героя.
Но постоянное умничанье на людях еще не означает ни отсутствия, ни присутствия в человеке реального ума, - привычка, не больше. А князь был достаточно умен, чтобы, подобно вороне, всегда держать нос по ветру. Общественному ветру, разумеется. И когда через тридцать лет после гибели поэта над безвременной могилой взошла всероссийская слава, Васильчиков предусмотрительно назвал себя его другом, зная, что возразить, кроме Мартынова, уже некому, а у Мартынова есть серьезные основания помалкивать.
Мартынов:
Н. С. Мартынов. Акварель Томаса Райта
Материал из Википедии — свободной энциклопедии:
Николай Соломонович Мартынов (1816—1876) — офицер, убивший на дуэли М. Ю. Лермонтова.
Получил прекрасное образование, был человек весьма начитанный и с ранней молодости писал стихи. Он почти одновременно с Лермонтовым поступил в юнкерскую школу, где был обычным партнером поэта по фехтованию на эспадронах. Прослужив некоторое время в кавалергардском полку, Мартынов в 1837 г. отправился волонтером на Кавказ и участвовал в экспедиции кавказского отряда за Кубанью. К моменту столкновения с Лермонтовым имел чин майора.
Первый биограф поэта, П. А. Висковатый характеризовал Мартынова так:
«В сущности добродушный человек, он, при огромном самолюбии, особенно, когда оно было уязвлено, мог доходить до величайшего озлобления. Уязвить же самолюбие его было очень не трудно. Он приехал на Кавказ, будучи офицером Кавалергардского полка, и был уверен, что всех удивит своею храбростью, что сделает блестящую карьеру. Он только и думал о блестящих наградах».
«Мартынов - продолжает Висковатый,- мелко самолюбивый и тщеславный человек, коего умственное и нравственное понимание не выходило за пределы общепринятых понятий, давно уже раздражался против Лермонтова, которого он в душе считал ниже себя и по «карьере» и по талантам «салонным». О его поэтическом гении Мартынов, как и многие современники, судил свысока, а, может быть, в критической оценке своей не заходил далее того полкового командира Михаила Юрьевича, который после невзгоды последнего, постигшей его за стихи на смерть Пушкина, выговаривал ему: «Ну ваше ли дело писать стихи? Предоставьте это поэтам и займитесь хорошенько командованием своего взвода». Где было Мартынову задумываться над Лермонтовым как великим поэтом, когда люди, как товарищ поэта Арнольди, еще в 1884 году говорили, что все они в то время писали стихи не хуже Лермонтова».
Что можно еще сказать о Мартынове?
А то, что он в 1841 году внезапно подал в отставку и довольно быстро ее получил. Учтем, что Лермонтов многократно писал заявления об отставке, но никак не мог добиться ее. Мартынов появился в Пятигорске незадолго до приезда туда Лермонтова. При этом он странным образом изменил свою внешность. Одеваться он стал в кавказский бешмет из очень дорогих тканей, выбрил голову, на которую одевал подозрительных размеров папаху кавказского типа. А также, он носил странный, неудобный из-за своих размеров кинжал на поясе. Очень похоже, что он был разряжен как опереточный кавказец, над чем и потешался проницательный Лермонтов, сразу заметивший этот нелепый маскарад и, вероятно, ломавший голову над его причиной.
Ну, вот и все. Это все, что мы знаем об участниках события и о свидетелях. Можем мы, располагая этими данными докопаться, что же произошло на самом деле?
