№2/2, 2010 - 15 февраля 2010 года Елене Георгиевне Боннэр исполняется 87 лет
Елена Боннэр Фрагменты из книг и переписки
Из книги "Дочки-матери":
Родилась я 15 февраля 1923 года в старом городе Мерве, в доме бабушки и дедушки на берегу реки Мургаб. Была весна, и в их саду, уступом спускавшемся к реке, розовым цветом отражались в воде персиковые и абрикосовые деревья. В том году было очень пышное цветение, и бабушка Герцелия Андреевна сказала, что это счастливая примета.
... Теперь город, где я родилась, называется Мары, Туркменская ССР...
Люся Боннэр, 1937 г.
В конце июля 37-го года я пару дней была у маминой сестры Ани ...на даче в Удельной. Ко мне приехал Севка - мальчик, которого я любила - и мы ушли куда-то далеко в лес. Это, быть может, самая счастливая прогулка в нашей жизни. И самые трагические дни нашего отрочества. Уже был арестован папа, через несколько дней будет арестована Севина мама - Лида. Рушился наш мир. И весь этот мир вокруг нас...
Я не испытывала ненависти к немцам. Правда, конкретных я увидела уже пленными. На какой-то станции рядом с нашим санпоездом стоял эшелон с пленными. Из верхнего окошечка выглянул тощий, как ленинградский блокадник, немец. Он просил: "Брод, брод..." Я сбегала в служебку и передала ему свою пайку, кусочек мыла и пачку махорки. За это меня выгоняли из комсомола. Я не каялась, но девчонки решили меня простить. Они говорили, что я "вообще добрая" и из-за этого произошла такая "политическая ошибка". Но я думаю - меня не выгнали потому, что даже наш замполит Павлов понимал, что негде найти старшую медсестру, когда состав приближается к фронту и предстоит взять, может, шестьсот, а может, и до тысячи раненых...
Младший лейтенант медицинской службы Елена Боннэр (справа), 1942 г.
"Они защищали Родину" - это и про Севку, и про погибшего сына Вилли Бродского, и про Петю Гастева, про Гогу Рогачевского. Про многих, многих погибших! Да и про нас: Юрку Душенова, меня, других, тоже очень многих, оставшихся живыми - "странных сирот 37-го". Именно в войну кончилась, но для большинства не навсегда, а только на время, наша "странность", и стали мы, как все, хотя на самом деле мы всегда были "как все". И если уж были "исключительными", то как раз до арестов и гибели наших, таких "идейных", таких "партийных" родителей...
Елена Боннэр с дочерью Таней, 1950 г.
Из неотправленного письма детям, апрель 1984:
Я не так мало пожила на свете. Было много горя - гибель папы в тюрьме, осколок, нашедший Севу где-то под Любанью, безвременная смерть Игоря, потеря друзей...
И все-таки жизнь сложилась счастливо. Я всегда любила то, что делала: любила крик новорожденных, и своих девчонок, и то, чему их учила, еще раньше любила быть медсестрой; любила свой женский труд - мыть окна, готовить, стирать и мыть полы; любила свой литературный труд (самый для меня трудный)... Любила танцевать, любила друзей и нашу кухню - "трактир веселых нищих". Всю жизнь была со мной моя первая любовь... Остались солнечные годы с Иваном, и ваше рождение... И потом - теперь - та невероятная, немыслимая человеческая близость, которой судьба наградила нас с Андреем...
Елена Боннэр с Андреем Сахаровым, 1972 г.
Из письма А.Д.Сахарову, апрель 1984:
Андрей, милый! Наша жизнь независимо от нас стала во всем гласной, обсуждается прессой, знакомыми и незнакомыми людьми... Я мучаюсь от того, что мы ничем не можем помочь друзьям; сомневаюсь, не бесплодны ли страдания тех, кто сейчас в Мордовии, Перми, Казахстане. Я стыжусь глаз их мам, жен, детей... Я люблю тебя, благодарна тебе за это, и никакая усталость не способна разрушить это чувство... Ты решил начать бессрочную голодовку... Мне кажется внутренне неправильным, что ты хотел проводить голодовку один... Тринадцать лет мы не разделяли наши труды и наши беды, не должны разделять их сейчас. А достанет ли нам обоим сил - это "нам не дано предугадать"...
Елена Боннэр и Андрей Сахаров. г. Горький, 1985 г.
Из книги "Постскриптум":
...И впрямь, жизнь невидимыми линиями разделяется на какие-то фрагменты, как стоп-кадры: мое детство, моя юность, моя зрелость и мой закат. Мысленно пытаешься их проследить. Неужели это действительно была я? Чем же все это скрепляется? Как получается моя жизнь? Одна! И в единении со всеми, кого люблю...
Из послесловия к "Постскриптуму":
...Однажды во время предвыборной кампании моя сестра пришла и рассказала, что у них агитируют за о. Глеба Якунина, говорят, что он соратник Сахарова. Андрей на это ответил: "Якунин - это хорошо. Но у меня один соратник, и та соратница - моя жена". Я тогда промолчала, хотя, конечно, на душе от его слов потеплело. На самом-то деле я была шофером, уборщицей, прачкой, машинисткой, редактором, секретарем и очень неплохой кухаркой. А была ли я соратницей, покажет время... И книгу я писала не как соратница, а просто так. Для него...
Странное послесловие я написала. Но сама жизнь мне нынче кажется странной - без Андрея.
