На голом небе торчали четыре дуба.
Они делили небо на четыре отделения, и в каждом должно было что-то происходить. Пока что не происходило ничего. Потом из первого отделения неба мне в глаз упала капля дождя. Я зажмурилась и потерла глаз. В этот момент по второму отделению неба пролетела ворона. Она росчеркнула свою голубую полосу и ушла за пределы моего видения. Я засмеялась. В третьем отделении неба появилось облачко. Повисело и пропало.
А в четвертом отделении неба не появлялось ничего. Ну совсем. Я долго стояла и ждала, потом мне стало скучно и я ушла. Все долго стояли и ждали, потом всем стало скучно, и все ушли.
После этого из четвертого отделения неба неторопливо выползло солнце. Оно посмотрело вниз, увидело, что внизу уже никого нет, и ушло тоже. После этого никого не осталось.
Только на голом небе торчали четыре дуба.
---
На голом небе торчали четыре дуба.
Поэт Синельников, маринист Белинский, критик Желтухин и прозаик Чернов, писавший под псевдонимом Инфернов. Все они были старыми друзьями, и собрались вместе, чтобы пойти выпить. Теперь стояли на углу, и думали, куда пойти.
Поэту Синельникову было неудобно. Он оказался по уши в долгах, и теперь ему предстояло попросить у друзей взаймы. Ни у мариниста Белинского, ни у критика Желтухина лишних денег отродясь не водилось, поэтому просить надо было у прозаика Чернова, писавшего под псевдонимом Инфернов. Но прозаик Инфернов слыл редкостной жадности человеком, поэтому попросить у него взаймы не представлялось возможным.
Маринист Белинский страдал. Вчера от него ушла жена, анималистка Любочка. То, что ушла, было само по себе неприятно, но пугало другое: вместе с Любочкой почему-то ушли все наличные деньги, бывшие в доме. Даже заначка из конфетной коробки ушла. Маринисту Белинскому было не на что пить, более того - маринисту Белинскому было не на что жить. Он планировал попросить у друзей взаймы, но тут была проблема: у критика Желтухина лишних денег не водилось, а прозаик Инфернов был сволочью. Маринист Белинский решил попросить взаймы у поэта Синельникова.
Критик Желтухин маялся. Вчера он зачем-то поддался минутному порыву и разрешил дочери Кате купить дубленку, более того - не спросил предварительно, сколько она стоит. Посему, сегодня в доме Желтухиных не было ни копейки, даже на хлеб. Критик Желтухин пришел на эту встречу с одной конкретной целью: попросить у друзей взаймы. Правда, у мариниста Белинского и у поэта Синельникова лишних денег отродясь не водилось, но оставался прозаик Инфернов. Критик Желтухин знал его недавно, но надеялся, что он не откажет.
Внезапно поэт Синельников пробормотал: "нет, это невыносимо!" и кинулся прочь. Друзья, привыкшие к его нервной натуре, не удивились.
Увидев такое дело, маринист Белинский взмахнул руками, словно собирался взлететь, сплюнул и убежал в другую сторону.
Критик Желтухин этого не заметил: как раз в этот момент он взял прозаика Чернова-Инфернова за пуговицу и проникновенно попросил: "Казя (полное имя прозаика было Казимир), дай взаймы!". "Пожалуйста, сколько тебе?" - с готовностью откликнулся прозаик Чернов. Желтухин, каменея, сказал, сколько. Вот, бери, протянул прозаик. Сможешь - вернешь. Не срочно.
Счастливый Желтухин схватил деньги и радостно убежал. Прозаик Казимир Инфернов остался один. Он удрученно покрутил головой и подумал: "Ну вот, опять выпить не с кем... И почему это я всегда остаюсь в одиночестве?" Инфернов вздохнул и вытер набежавшую слезу. Потом он пошел домой.
И на голом небе больше совсем ничего не торчало.
---
На голом небе торчали четыре дуба.
Небу было неудобно, что оно голое, но одеться было не во что: сильный Ветер отозвал все пушистые Облака играть в догонялки, и Облака убежали. Красивого Солнца не было, потому что уже пришла осень, и Солнце поздно вставало, а также подолгу спало днем. Небо ёжилось. Если бы еще не эти четыре дуба. Хотя бы можно было сделать вид, что никто не видит. А теперь... Небо вздохнуло.
- Неб, а Неб! - спросила ворона. - Ты чего?
Небо не ответило. Ему было себя очень жалко. Может, хотя бы дубы куда-нибудь уйдут?
Но дубы не уходили. Они росли на своём месте, и им было некуда уходить. Небо поднатужилось, пытаясь хотя бы заплакать, но у него не вышло: оно не умело плакать в голом виде. Пришлось расправить серо-голубую осеннюю ткань, и сделать вид, что ничего не произошло.
Просто на голом небе торчали четыре дуба.
---
На голом небе торчали четыре дуба.
Под голым небом торчали четыре носа.
Первый нос торчал от любопытства: он пытался понять, не пойдет ли дождь. Второй нос торчал от удовольствия: ему только что сказали, что он красив. Третий нос торчал от зазнайства: ему казалось, что он лучший нос на свете. Четвертый нос торчал просто так: он был курносым.
Все четыре носа торчали вверх и глядели на небо. А там, на голом небе, торчали четыре дуба.
---
На голом небе торчали четыре дуба.
Больше на голом небе ничего не торчало.
