№7/3, 2010 - Поэзия

Гея Коган

Святая простота

Трудилась охрана, и заперты были врата
такого родного, такого кромешного рая,
чтоб дерзким сомненьям увлечь себя не позволяя,
без мыслей лукавых святая жила простота.

И, чтобы на адовы муки её не обречь
ненужных терзаний, вопросов и памяти клейкой,
был вид из окна ограничен дворовой скамейкой
и, словно река, берегами охвачена речь.

Без удержу рваться, запретов срывая замки,
в объятья Америк и к пахнущей дурно Европе
от скорого счастья расцвеченных щедро Утопий
безумцы лишь могут, преступники и - дураки.

О, Санта симплицитас! Ешь свои постные щи,
да будут и с мясом - и вмиг полегчает на сердце.
Готовят помосты - недолго кострам разгореться,
а ты поработай-ка, загодя хворост ищи.


Ночной поезд

Не блаженство ль - возлежать на верхней полке
ненадолго домом ставшего купе,
ощущая, как весёлые иголки
нетерпения проходят по тебе,

наблюдая все подробности заката:
вот, сгорая, день становится золой,
когда тьма ещё крадётся воровато
и смывает грань меж небом и землёй.

Хлопья сумерек ложатся, как сугробы,
на разъездах - мелких будок светлячки
и дыхание тумана и озноба
от мелькнувшей и умчавшейся реки.

Дребезг ложечки в стакане с жидким чаем,
рядом чьё-то бормотание во сне.
Эта музыка дорожная ночная
и сегодня отзывается во мне.

Сонный взгляд на незнакомые вокзалы,
как распахнутые двери в города,
те, в которых я и прежде не бывала,
а теперь уже не буду никогда.

"С добрым утречком!", - румяная соседка
с полки свесила кудлатую главу.
Так бывало, так случалось, и нередко
в скором поезде из Риги на Москву.

И опять лежишь легко и беззаботно
с хрустом яблока под крепостью зубов.
Я в то время не любила самолётов -
что увидишь сквозь подушки облаков!

А сегодня жизнь несётся, как шальная,
мегаполисом гудит аэропорт,
но за нею всё равно не поспеваю
в аэробусе, где царствует комфорт.


* * *

Густое небо алого окраса
Кровавым или винным назови,
Когда в закат впечатан облик Спаса.
Но каждый храм воздвигнут на крови.

Что сеяли – то густо прорастало.
Шла рать, влекома чувством правоты,
И на одеждах белых и забралах
Несла победно чёрные кресты.

Терялся счет погостам и руинам.
Кровавой нитью сшит был стык веков,
Чтоб, позабыв Отца, карать за сына
Инаковерцев и еретиков.

А Он смотрел, скорбя, на гибель братьев
Во всех Варфоломеевских ночах:
Шла чернь, кольём ощерясь, и распятья
Метались в тёмных вырезах рубах.

О, как им убивалось упоённо,
Не знавшим покаянья и стыда,
И под фундамент храмов разорённых
Стекала кровь – не талая вода.

Воители, исполнены гордыни,
В далёком или ближнем далеке
Так же безумно рушили святыни,
Как на кровавом строили песке.

Не нам искать в истории примеры,
Как строго воздавалось по делам:
Безверье, утверждённое над верой,
Поправ её, входило в новый храм.

Авантюристы, гении и хамы,
Тщеславный вождь и вседержавный царь
Себе в бессмертье возводили храмы,
И в каждом был свой жертвенный алтарь.

Но от забвенья своды не спасали,
Лишь вороньё жирело да ворьё,
И те, кто прежних идолов свергали,
За ними вслед сошли в небытиё.



Контраст

Забавляя лукавыми притчами,
Где извлечь бы неплохо урок,
Он кружит по арене улыбчиво,
Осыпая белила со щек.

Изначальному верен призванию,
Как опора для слабых натур,
Он всецело владеет вниманием –
Белый Клоун, шутник, балагур.

Так бесспорны его добродетели,
Что к нему не пристанет хула.
Не Пророка, а только свидетеля
Для себя он избрал амплуа,

И ведёт свою арию тихую –
Утешитель, певец и король,
А соперник готовится к выходу,
На ходу репетируя роль.

Ощетинившись фразами острыми,
Сдобный пряник сменивший на кнут,
Чёрный Клоун пройдет, резонёрствуя –
Прорицатель, философ и шут.

Он сумеет рассеять сомнения,
Но посеять другие взамен,
И застывших в слепом поклонении
Он заставит подняться с колен.

И какой-нибудь зритель поёжится,
Отирая смятенье с лица,
Как заслышится нота тревожная
Золотого его бубенца.

И губами, ещё неумелыми,
Но ведь это – в единственный раз,
Попрошу я за Клоуна Белого
И – за Чёрного. Нужен контраст.


* * *

Трезвон церковный плыл, как аромат
деревьев, и рассвет шагал по краю
остывших за ночь плит. Капризы мая
напоминали взбалмошных ребят.

И, по привычке встав не с той ноги,
ворчал беззлобно ветер-неврастеник,
он пыль с дороги разметал, как веник,
и в тёмных лужах разгонял круги.

Как раковины створок перламутр,
цветы свои глубины обнажали;
был день уже записан на скрижалях,
а в общем, шло обычное из утр.

Неблагодарность - общий наш порок:
то скуку мы клянём, то непогоду,
за недосып всердцах корим природу,
а радость принимаем - как оброк.

Всё хорошо - не надо перемен:
где нет печали - там уже отрада.
С земли слетая, лёгкая прохлада
пусть бабочкой касается колен.

Благодарю, что приключился май,
и что любовь не отменила праздник.
Всё хорошо (ах, только бы не сглазить!)
того, что есть, о жизнь! - не отнимай.


Молитва

Это ж, Господи, другой, а не я
бьёт поклоны у святых образов,
робко веря в то, что милость твоя
снизойдёт к нему в конце-то концов;

Каждый вечер припадает к стопам,
чтобы выпросить поблажек и льгот,
пьёт надежду со слезой пополам –
по глоточку, как заведено, пьёт.

Он, как нищий среди груды тряпья,
хочет вымолить почище удел,
ежедневно отвлекая Тебя
для каких-то несущественных дел.

Я же, Господи, почти ни о чём –
не прошу добра ни вдоволь, ни впрок,
объяснила мне беда, что почём,
мне ошибки преподали урок.

Я же только – если жизнь на весу,
если воздуха – всего на глоток,
если полночью в бессветном лесу
и где юг, не угадать, где восток.

Хоть назойливостью не согрешу;
я свои отдать стараюсь долги,
и за то, что я не много прошу,
лишь за это, Боже, мне помоги.


Лампа

Хвала тебе, о лампа над столом!
Вечерняя звезда на небосклоне,
стрекозьим, хрупко блещущим крылом
ты сыплешь свет на плечи и в ладони.

Когда, ворча в кудель мохнатых лап,
приходит тьма, мечтая о возмездьи,
над городом, как огненный накрап,
восходят ламп весёлые созвездья.

А где-нибудь в глубинах Гончих Псов
учёные, приборами и знаньем
вооружась отменно до зубов,
дают им интересные названья.

Со дна потёмок всплывшие огни,
бессонницы натягивая вожжи,
короткие нам продлевают дни
до полночи, и заполночь, и позже...

Январское простое ремесло
укутывают сумерек объятья,
но - бабочкою - к лампе над столом,
над чашкой с тёмным чаем,
над тетрадью.


Муське

Здравствуй, Муська, с глазами рыжими,
Своенравная, заполошная.
Ты , наверно, на нас обижена,
Ну, обижена – дело прошлое.

Увезли, как впервой от матери,
Чередой – то мороз, то ростепель.
Грусть – грустится, а дело -- ладится,
Так и сладилось, что мы врозь теперь.

Как тебя из вагона тряского,
Как тебя из жилья бетонного
И от детских ладоней ласковых
В это вольное – да бездонное.

Ночь приходит, пружиня лапами,
Осторожно скрипя запорами.
Подступают чужие запахи,
Незнакомые, злые шорохи.

Так и я – в этот мир ухоженный,
В непонятное одиночество.
Сколько, Муська, у нас похожего,
Только сходство на том и кончится.

Время горечь смывает начисто
У обеих, но с разной скоростью.
Ты осталась – верна землячеству.
Я – осталась судьбе покорною.

Ах ты, Муська янтарноглазая!
В объектив глядишь настороженно.
Кто б и что про тебя ни сказывал,
Ты-то знаешь, что нами брошена.


* * *

Зачем ходить на Чистые пруды?
Тот дом расселен и опять заселен,
И листья, как слетая с каруселей,
Садятся на обочине воды.

Июльских дней звенит веретено
И театральное в разгаре лето,
Но в узкой кассе не купить билета
На тот спектакль, отыгранный давно.

Давным-давно окончился сезон,
Где и статисткой быть не доводилось,
Но – ожидать! Но – уповать на милость!
Да вспоминать о том – какой резон.

Еще бежал игрушечный трамвай,
И спутник, ненавязчиво случайный
И не причастный ни к стихам, ни к тайнам,
Небрежно предлагал зайти на чай.

Я шла, в кармане мелочью звеня,
Не зная, что над временем не властно
Мгновение, которое прекрасно,
И время протекало сквозь меня.

Что пользы горевать по волосам,
Когда и голова не уцелела.
Как летний дождь, эпоха отшумела…
Москва ж вовек не верила слезам.

Но мой оазис, Чистые пруды,
И благодарный, и благословенный!
Стежками шва—по сердцу – неизменно
Оттуда в юность тянутся следы.




* * *

                                                 А.Кушнеру

О, детства единственно верное братство!
Всей жизнью его неизбывны заметы,
Но кто не мечтал поскорее расстаться
С тем детством, румяным, безгрешным, воспетым.

Упрямое время не шло на уступки,
Тянулось (а нынче за ним не угнаться),
Но так было радостно ставить зарубки,
На пальцах слегка привставая, как в танце.

Был невыносимым избыток опеки
От утренних каш до вечерней укладки,
А все достиженья твои и успехи
Ценились не больше простой шоколадки.

А страх ледяной перед Бабой Ягою
Из леса и той, из соседнего дома;
Ночной беззащитности чувство нагое –
Кому из живущих оно незнакомо?

А страх повзрослевший пред школьным начальством-
Вскочив и о парту ударившись больно,
Но всё-таки с радостным криком промчаться!
Всё схвачено рамками, всё подневольно.

А детских обид острота ножевая,
Что только трагедии равны по силе!
Кому это время почудилось раем?
Лишь взрослым, которые всё позабыли.

Ни личного мненья, ни собственных денег.
А вспышки болезней, а цыпки на коже!
Он мается. Он поневоле бездельник.
А как он отчаянно плачет! И всё же

Ребёнок утешится новой игрушкой
И радостью той, что ещё предвкушает:
Конфетой, припрятанной им под подушкой.
Наверное, это его и спасает.





>>> все сочинения Геи Коган здесь!







О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"