№12/2, 2011 - 21-го декабря с.г. – 120 лет со дня рождения Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой, вошедшей в историю как мать Мария
Тамара Жирмунская СЕРДЦЕ МИЛУЮЩЕЕ
В саду Яд-Вашема, грандиозного мемориала жертв Второй мировой войны, на одной из окраин Иерусалима, есть Аллея Праведников. Вернее, весь мемориальный сад - это Аллея Праведников: тысячи деревьев посажены в память тех, кто, не будучи сам евреем, помогал еврейскому народу в годину жесточайшего геноцида более чем полувековой давности.
Молодой, бровастый, и от этого еще более мужественный на вид израильтянин Саша, с карабином через плечо, сопровождал меня в поисках двух деревьев. Всего двух, столь же трудно различимых, казалось мне, среди леса других, сколь пара дорогих сердцу окон в ослепительном множестве жилого массива.
В музейном офисе нам дали контурный план сада, где крестиками пометили искомые деревья, указав их номера: Д-511 и Д-514. Методичный музейщик, по-русски не понимающий, на мое страстно-неуверенно-английское: "Мазэ Мариа! Рашшиа! Гэз кэмера!" отреагировал немедленно: "Скобтсова?" Я закивала: "Ес, ес, хё хазбэнд уоз Скобцов!»*
____________________________
*Да, да, ее муж был Скобцов!
Всякий, кто берется изучать жизнь матери Марии (в юности она - Лиза Пиленко, в зрелости - поэтесса Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, в эмиграции – монахиня в миру мать Мария) и ее сподвижников, заранее знает: он будет свидетелем великолепного взлета духа и обыденного до жути уничтожения плоти. Елизавета Юрьевна, ее сын Юрий, ее правая рука - священник Димитрий Клепинин, духовный их брат И.И.Фондаминский окончили свои дни в лагерях смерти. Все участвовали во французском "Сопротивлении", и все за это поплатились.
Летом 42-го года тысячи евреев были загнаны на парижский велодром. Условия были жуткие: скученность, грязь, вода из единственного крана - широкие врата на пути в концентрационный ад. Мать Мария в облачении монахини пронесла туда провизию, три дня провела с узниками, помогая им, утешая их. Нескольким детям она устроила побег: они были вынесены с велодрома в мусорных ящиках.
Узнать бы судьбу хоть одного из них!..
Криминал из криминалов в глазах фашистов: подложные свидетельства о крещении евреев, дабы спасти им жизнь. Их выдавал о.Димитрий. Гибель матери Марии обрядилась в легенду: пошла в газовую камеру добровольно, - вместо молодой советской еврейки...
Не так давно в свет вышла книга "Жизнь и житие священника Димитрия Клепинина" (Москва - Париж. Русский путь - Ymka-Press. 2004). Она составлена Т.В.Викторовой и Н.А.Струве при всемерной поддержке дочери о.Димитрия Елены Клепининой-Аржаковской и отца Игнатия Крекшина, ныне проживающих в Германии.
Шаг за шагом прослеживается в ней крестный путь Димы, хрупкого русского мальчика, родившегося в Пятигорске в 1904 году, волею судеб оказавшегося в эмиграции, именно там принявшего священство и ставшего носителем несгибаемого духа. Из его дневников, переписки, воспоминаний о нем узнаешь, какой это тяжкий, какой блаженный труд: взращивать в себе человека - образ и подобие Божье.
Эпиграфом к книге взяты слова преподобного Исаака Сирина: "Что есть сердце милующее? Возгорание сердца человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари..."
"Как?! - возможно, воскликнет изумленный читатель. - И демонов предлагается любить?"
По убеждению древнего мудреца, - да. Демон - тварь. Всё, что входит в Творение, является его неотъемлемой частью, ждет просветления и преображения. А просветить и преобразить способна только любовь. Нам этого постичь не дано. Но склоним головы перед теми, кто, жертвуя собой, помогал высшему созданию Божию - людям, невзирая на их национальные, религиозные и другие отличия.
От внука о.Димитрия Антона Аржаковского я узнала: дьявольская затея гитлеровцев - изгладить самый след пребывания на земле удивительной монахини в миру и достойного ее священника не осуществилась. Нашлось и для них место поминовения. На Земле обетованной...
У меня и моего телохранителя, ребенком вывезенного из России, было мало времени. Дожидаючись нас, экскурсия томилась около автобуса. В августовский зной это не сладко. Мы почти бежали в указанном направлении. Четырехсотые номера... пятисотые... Холмы, взлобки, впадины... Рожковые деревья, туя, снова лиственные, прямо подмосковные... Вот же близкие числа - значит, где-то рядом. Нет, обрыв. Топографический и номерной. Дальше пошла шестая сотня. Неужели вернемся ни с чем?
Саша, поправляя карабин, скользнул в боковую просеку. Я осталась одна и почему-то лезу на откос. Все выше и выше. Впериваюсь в номера. Тепло... Еще теплее... Жарко!
Кричу: "Здесь! Сюда!"
Два дерева. На крутом косогоре. Волнуются на ветру, серебрясь листьями. С трудом веря глазам своим, считываю вслух с табличек: Мать Мария - Елизавета Скобцова; отец Димитрий Клепинин.
Саша поднимается ко мне, рад, дисциплинированный солдатик, что задание выполнено. Как ему объяснить, хоть он и понимает по-нашему, неизъяснимое?
У этих двоих нет могил, ни холмика, ни урны с прахом не осталось. Как в стихах русского поэта, их зарыли в шар земной, и он стал для них усыпальницей. Две невесомые горстки пепла прибавились к могучим доисторическим породам, слагающим земную кору. Но тут устроено место поминовения, есть жердочка для души. Говорят же верующие, что у бессмертной души долгое время сохраняется астральная связь с землей.
Разворачиваемся и смотрим вдаль. Чудо-то какое! Отсюда виден весь Иерусалим, сновиденный город, белый на голубом, в солнечном сиянии, в удивительной перспективе.
"Помяни, Господи, во Царствии Твоем Небесном злодейски убиенных мать Марию и отца Димитрия и прости им вся согрешения, и сподоби их вечныя жизни".
