***
Мой тихий нежный гуру, я жива,
Я чувствую движение вселенной,
Я впитываю странные слова
Поэзии беззвучной и нетленной –
Любви, в которой первая весна
И первое блаженство увяданья,
И я – твоя послушная струна
Под пальцами, таящими желанье.
Мой утренний, вечерний, рядом быть –
Уже награда, посланная свыше,
И не о чем мне небо попросить,
И прочих голосов уже не слышу.
Когда моих волос смешная прядь
В твою ладонь бы – шёлковою тканью,
Я вовсе перестала бы дышать,
Чтоб счастье не спугнуть своим дыханьем.
***
А.Ю.
Ситцем небо выцвело.
В небе будешь птицею.
Белы руки спицами
Вслед тебе тяну.
Что тебе приснится там,
Ангел в небе ситцевом?
Милый, светлолицый мой,
Зябко одному?
Плакать будут девицы:
Верится - не верится.
Заметёт метелица
К будущей весне.
Посажу я деревце –
Счастье болью мерится! –
Прилетишь ты к деревцу
Думать обо мне.
Небо не отдаст тебя,
Ты моё несчастие!
Ситцем так и ластится –
Страшно. Тяжело.
Знаю, не отдаст тебя!
В ситцах нет участия!
Только словно часть меня –
Ты, моё крыло.
***
А ты купался в Ориноко?
Там попугаи реку пьют,
И в клювах влажных и широких
Река блестит, как изумруд.
По бурым водам отпусти же
Вослед течениям слепым,
Пока лучи каноэ лижут,
И от костров индейских - дым.
Мне в сердце вкладывает Анхель*
Грудные песни о реке.
А ночью снился рыжий ангел,
Он спал как люди, в гамаке
Над Ориноко, и спиною
Был слаб, а потому бескрыл.
Я реку для него открою,
Как ты меня реке открыл.
И мне не будет одиноко.
В мой судный день, воспев закат,
Я стану рыбой в Ориноко,
И, может быть, меня съедят.
Анхель* - водопад на реке Ориноко, Венесуэла
Рыбалка
Милый! Я в рыбалке – спец!
На груди сорочка сборкой:
Я – наживка и ловец,
Ты – карась и краснопёрка!
Вовсе это не легко,
Но азарт подобен страсти!
Ну а ты своим рывком
Лишь запутываешь снасти!
Вырву из таких глубин,
На крючок – душа живая!
Мой трофей, мой исполин,
Пригублю – и отпускаю!
Маме
Как долго, как прекрасно снег летел,
Пока спала, ты чувствовала это?
Нет, он не падал, он упасть не смел,
Он умножал земную долю света.
Холодному стеклу отдав висок,
Вот так, прижавшись к холоду – горячим,
Я точно знала, милосерден Бог
К таким, как я, заблудшим и незрячим.
О, если бы больничному окну
Дана была бы память человека,
Оно, упёршись рамой в тишину
Грустило бы, открыв себя для снега!
Пока врачи колдуют, и зима
Сковала мир от края и до края,
Я постою у белого окна,
Пока ты спишь, пока ты спишь, родная.
* * *
Черны на берёзах гнёзда,
Да выстроены все в срок!
Нам строить с тобою розно
Вдоль прочих, чужих дорог.
Раскисло, разлезлось небо,
Январь затопил дворы.
И рыщут вороны, где бы
Опрелой в гнездо травы.
И кажется, всё так просто:
Других целовать – легко!
Черны на берёзах гнёзда,
И небо, как молоко.
