№7/2, июль, 2009 - Интервью
Беседа с интересным человеком
Мы за столом, хоть стал наш стол вширь океана
(Наум Коржавин)
И снова встреча. Сколько их было на веку!? Некоторые затерялись в прошлом, оставив о себе только смутные воспоминания или невнятные видения во снах. Другие - прочно задерживаются в памяти. Напоминают о себе, бередят или успокаивают душу. Когда-то Наум Коржавин написал: «Гляжу на вас сквозь целый мир, /Хочу вглядеться. /Не видно лиц, но длится пир /Ума и сердца». И далее: «И никуда я не ушёл, /Вино в стаканы./ Мы за столом, хоть стал наш стол /Вширь океана». Пророческие строки! Сегодня лица и голоса друзей звучат в Интернете. Мы можем поддерживать с ними чуть ли не осязаемую связь. И уже не нужны нам ни почтовая связь ни телефон.
Вот таким образом, через skype, мы и беседуем с Инной Труфановой, моей давней приятельницей, известной в Украине исполнительницей авторской песни. Мне часто доводилось слушать ее неповторимого тембра и звучания голос ещё много лет назад в Киеве. И сейчас, прослушивая ее записи, думаю, до чего же богата талантами моя Родина. И вырастают все новые – песни, идеи, исполнители. У И.Труфановой была своя программа на «Радио Рокс». Называлась она «Труфанов остров», по созвучию с местом отдыха, и, вообще, культовым местом киевлян на Днепре «Трухановым островом». Инна знакомила своих слушателей с новыми и известными именами в бардовской среде. И хотя кризис не позволил продолжить эту симпатичную программу, бренд «Труфанов остров» не исчез. Проводятся концерты, домашние встречи и вечера. Родилась школа гитарного аккомпанемента.
Инна, хотелось бы снять шляпу перед людьми, изобретшими Интернет. Святой народ! Люди, уехавшие из Союза на ПМЖ за рубеж раньше, буквально проваливались на дно колодца. Редкие письма, судорожные телефонные звонки. А сейчас? Перед скайпом можно даже рюмками чокнуться и спеть дуэтом.
Не могу не согласиться. Даже моё поколение слегка ошеломленно достижениями в этой области. Вот и мы общаемся, почти как в прошлые годы в Киеве. Невероятно, но факт. Двадцать, тридцать лет, а то и больше… Сколько встреч, сколько друзей детства, юности … - и казалось, все они невозвратимы, как прошлое, и только памяти бы щемить и ностальгировать где-то глубоко и смиренно… Оказывается, действительно, никогда не говори «никогда».
Я впервые услышал Ваше пение в доме Майи Марковны Потаповой, казалось бы, вечного Президента киевского клуба «Экслибрис», светлая память ей. Её знал весь мир советских бардов и художников. Скольким из них она реально помогла! Когда в начале шестидесятых в Киев приехал ещё не «раскрученный», но уже попавший под колпак некоторых органов, Булат Окуджава, его выступление, по советской традиции, было сорвано. Тогда совершенно бесстрашная ММ сама предложила ему свое небольшое клубное помещение. И Булат спел там. А помните, Инна, как хорошо было у нее дома? Такой был отдых душе! И никогда не велись пустые разговоры, сплетням не давали хода…
Майечка Марковна… Какое счастье, что Бог даровал мне встречу и дружбу с ней. Для творческой интеллигенции не только Киева и Украины, но и многих уголков земного шара она была духовным центром Вселенной. Такой волшебной была всегда атмосфера вечеров в кругу ее друзей! И наша ММ царила на них доброй феей, ангелом-хранителем:
«Было тепло и уютно, как дома. Что-то происходило с душой. Она вырывалась на волю, стряхивая с себя пыль суеты и рутины, она летела навстречу звучащим речам, пульсировала в такт стихам и песням, замирала и упоенно созерцала картины. И, омытые чистыми потоками, мы вновь уходили в мир, каждый по своим делам, но с улыбкой на лицах, с чистым взглядом, с ощущением умиротворения и полета…
А сколько незабываемых встреч произошло благодаря нашим посиделкам у ММ дома, сколько замечательных друзей у меня появилось!» - это цитата из моей статьи.
Ваши первые выходы на публику состоялись, кажется, в подземном переходе на пл. Л.Толстого? В лихие девяностые. И что Вы тогда пели вечно спешащему люду? Свои песни? Других авторов?
Нет, на самом деле все это было немного раньше, всего на десяток лет, в 80-е… И не на пл. Л.Толстого. Днем я преподавала в школе, вечером пела в знаменитой «Трубе» - подземном переходе на пл. Октябрьской Революции (ныне Майдан Незалежности). А по ночам какое-то время даже успела поработать на ресторанных площадках – в «Пролиске», в «Старом Подоле»…
Просто исполнять всегда просили очень много, и я пела в «Трубе» по пять-шесть часов ежедневно. Конечно же, очень выматывалась, приходилось буквально «сбегать» от публики. Я окольными путями ныряла в метро и проезжала до следующей остановки, до пл.Л.Толстого. Там тоже был подземный переход с кофейнями. Но как-то очень быстро меня вычислили. Потом даже приходилось расписывать и объявлять слушателям график: завтра, к примеру, с 18 до 21 я пою в «Трубе», а с 21.30 и до 1.00 – на Толстого… Своих песен у меня тогда еще не было, но я «до кома в горле и до пальцев хруста» (авт. цитата) хотела петь. Не могла не петь.
Далее я цитирую отрывок из статьи обо мне Марьяны Крамар «Зигзаги судьбы Инны Труфановой»:
«Главный переход на Крещатике "Труба", куда в 90-х приходили зачастую как на концерт. Я помню как мы, наивные дети перестроечных лет, заворожено смотрели на героев переходной жизни с гитарами. Они вполне заслуживали это. Не потому что, как тогда казалось, пробивали загнивший строй, а потому что были честными, искренними, первыми. С охрипшими голосами, всё зная о бедах этой жизни не понаслышке, каждый вечер они спускались вниз и пели уставшим, замотанным, но истосковавшимся по надежде и глотку свободы людям песни, которые тогда услышать в эфире было невозможно.
Инна была там почти каждый вечер, и вокруг нее всегда были толпы слушателей. Сидя на корточках, прислонившись спиной к стене перехода, с полной отдачей она пела суровые мужские песни Александра Розенбаума, тогда еще не покорившего эстраду, но покорившего кухни всего Союза. Пела так, как не всякий мужчина сможет, так, как будто она сама прошла все то, что в них было. И люди специально приезжали ее слушать на Крещатик».
Расскажите о Вашей, ставшей легендарной уже, встрече с Александром Розенбаумом. Почему знакомство именно с ним оставило след в Вашей памяти. В Вашем творчестве.
А.Р. – «крестный отец» моих песен. Именно с его легкой руки я начала писать собственные песни... Мы познакомились в 1989-м году. Надо сказать, что к тому времени я уже жила и пела, что называется, на грани нервного срыва – я безумно хотела писать что-то свое и страдала просто неимоверно. А в песнях А.Р. я находила отдушину. Отзвук сходного мироощущения, что ли... Похожий язык восприятия. Только он мог рассказать, поведать об этом, спеть, а я, как собака – все понимала, а сказать не могла…
Однажды в «Трубе» один из слушателей – это был командировочный из Фрунзе, случайно оказавшийся в нужное время в нужном месте – подошёл ко мне и поинтересовался, чьи песни я пою. Я была поражена, т.к. считала, что песни Р. знают все. Товарищ тоже был удивлен не менее, когда узнал, что их автор – Розенбаум. «Я вас познакомлю друг с другом», - сказал он, хотя, как оказалось, сам с ним еще знаком не был. Я улыбнулась про себя слегка иронически, но все же, свой телефон этому Сергею дала. Каково же было мое удивление, когда через несколько месяцев он позвонил. Оказалось, узнав, что Розенбаум собирается выступать в Москве, он поехал за ним, добился встречи, рассказал о том, что некая девчонка поет в переходе его песни, и люди приезжают на Крещатик специально, чтоб эти песни слушать. В общем, в сентябре того же года наша первая встреча с Александром Яковлевичем состоялась. Мы долго сидели в его номере гостиницы «Украина», что-то пили, что-то пели, обсуждали. И вдруг он спросил: – Почему ты не пишешь своих песен? И я тогда ответила: «Я Вас ненавижу, Вы мне мешаете… потому что о том, что хочу сказать, говорите Вы» (ну примерно так..) Он засмеялся тогда, приобнял за плечи: «Вот увидишь, я уеду – и ты напишешь». Александр Яковлевич тогда фактически благословил меня на творчество, и вскоре после его отъезда мне моя первая песня («Мне невесело») попросту приснилась… И понеслось... Друзья потом шутили: «Из нашей Иннки песни горохом сыплются». Кстати, первые два моих официальных участия в концертах фактически организовал тоже Розенбаум – в Киеве и Славутиче.
Я считаю его лучшим автором 80-ых. Чем он покорял?.. Глубочайшими, пронзительными мыслеформами, грамотностью и свежестью технической конструкции аккомпанемента, своеобразной мелодикой – а Розенбаум прекрасный мелодист! – вероломной в хорошем смысле этого слова энергетикой. Я буквально напитывалась тогда его песнями, мне, действительно казалось, что наши души на одном языке разговаривают.
И ещё один вопрос о Розенбауме. Чья была идея перевести его песни на украинский язык? Знаете, звучат довольно интересно.
Ещё в далёком 1990-ом меня пригласили на песенный конкурс молодых исполнителей в Винницу. А меня тогда знала только «Труба». Прошла первый тур, потом дальше. И в итоге стала победительницей. Приехала в Киев, а тут мне звонят из украинского радио. Спеть приглашают. Я согласилась, естественно.
- Но, у нас поют только на украинском языке, - сообщили мне по телефону.
- Да, но я исполняю только русские стихи.
- Какая разница. Переведите и никаких проблем.
Я, как говорят у нас, «самотужки» перевела его песни. «Качки» (Утки), «Розумныця» (Умница), «Хрещатык» (здесь понятно) и «Глухари». Таким образом, и появился в репертуаре украинский Розенбаум.
Так случилось, что, в основном, я слушал Вас в узком кругу. А ведь без обратной связи со слушателем песне трудно состояться. Где мощнее такая связь? На большой аудитории? Или перед одним-двумя, но весьма понимающими и внимательными слушателями Ваших песен? Я вспоминаю редкие кадры телевидения, запечатлевшие, как Владимир Высоцкий пел свои песни Иосифу Бродскому. И как внимал поэту его собрат по искусству, Иосиф Александрович!..
Наверное, это неправильно, но мне неважно, сколько человек меня слушает... Я как-то незаметно для себя почти сразу ухожу в песню с головой… Сейчас вспомнила наш недавний разговор с К.Тарасовым. ( Константин – известный московский бард и продюсер телепроектов по В.Высоцкому, Б.Окуджаве, Ю.Визбору.) Мы коснулись темы, кому нужны наши песни, и стоит ли вообще писать их. Так вот, мне кажется, что песни пишутся-то изначально для себя самих, потому, что душа требует слова. Пишешь потому, что не можешь не писать. Тебе плохо и просто дышать нечем до тех пор, пока не выскажешься. Песня – это диалог с душой. Ведь даже самый близкий друг не всегда может тебя до конца понять, потому что он – не ты, он все равно другой. А стоит ли потом показывать это людям или не стоит – отдельная тема.
Однажды я выступал в Любеке. И вот ведущая произнесла буквально следующее: «Ян Петрович в силу своего скромного таланта знакомит слушателей…» - почти по С. Довлатову. Инна, мы ведь знаем, что с Великими трудно тягаться. И каждый из нас делает свое дело в меру сил и возможностей. Бессонных ночей по подобным поводам не проводили?
Мы вот тут с Мариной Цветаевой недавно бессонной ночью размышляли. Знаете, чем отличался Брюсов от Пушкина? В принципе, и тот и другой были гениальны. Но!.. Брюсов знал свои пределы, Пушкин их не знал. Брюсов: «Я этого не смогу!» Пушкин: «Я не знаю, что я могу»…
Брюсову – Брюсово, Пушкину – Пушкиново. Каждому – своё… Но не хочется знать своих пределов. Их просто не нужно знать тому, кто идет по тропе творчества. Горизонт ведь – это всего лишь иллюзия.
Искусство – не спорт, соревноваться, мягко говоря, здесь неуместно. Главное – ощущение, что это та ниша, твоя, в которой ты - настоящий, в которой ты свободен и не боишься быть искренним.
Помните весну 2007-го? Мы собрались у Вас? И как я внимал Вашим песням! А потом показывал что-то своё. Как меня потрясли «Коняги» Алексея Татарова в Вашем исполнении! И ещё одна – Ваша песня, о которой Вы тогда рассказывали. Запамятовал, к сожалению, название. Как она трудно Вам в своё время далась. А ведь недаром трудились!..
Да, песню «Коняги» написал Алексей Татаров, киевский художник. И слова, и музыку. А моя песня, о которой Вы вспомнили – наверное, это была «Моя Маргарита». Но разве она была одна такая? Мне процесс создания песни вообще дается практически всегда очень нелегко. Я над одной строчкой могу думать по нескольку дней, я буду проживать ее по многу раз, и каждый раз буквально до изнеможения выискивать в себе какие-то новые нюансы прочувствования. Но зато за каждое слово мне потом не стыдно, за каждую песню, что говорится, отвечаю: «Мне есть чем оправдаться перед Ним».
А теперь, давайте, Инна, сравним несравнимое - отъезд на ПМЖ за границу в прошлом веке и нынешнем.
Насколько более прочными стали связи, пусть и виртуальные. Мы беседуем, заглядываем в глаза и души друг друга, обмениваемся песнями и стихами. И с Киевом, и с Москвой, и со Штатами, и даже с внуком, живущим в Германии в одном городе со мной, частенько беседую по скайпу...
И вместе с тем: разве заменит механизм, пусть и совершенный, живое общение?
Все относительно. Этот механизм, как Вы его называете, всего лишь – количественный, фактический носитель информации. А человека всегда влечёт зазеркалье, то, что сокрыто за внешним, таинство. Поэтому ничто и никогда не заменит живого общения.
Ян, если сочтете уместным в этом контексте, можно разместить тут моё стихотворение:
…И хочется раскрыть тетрадь
И снова ощутить,
Что ты живешь
И что не умер вовсе…
Опять отречься и мечтать,
мечтать,
Забыв о том, что было,
есть
И что же будет после…
И, как когда-то, вновь понять,
Как счастлив ты,
Признав рабом себя
в служенье слову,
Снискавшим благость
истину ваять
Чуть выше птиц,
Полета их пустого…
В паренье вертикальном мысль
Застать
И ею овладеть
средь мыслей прочих.
Коснуться тайны –
и покинуть высь.
И снова умереть,
поставив точку.
Помните, как-то однажды в 2007 году Вы пригласили меня на «Радио Рокс» для участия в Вашей передаче «Труфанов остров». Продолжаете вести эту весьма симпатичную программу? Название сохранилось? Завистники в наличии имеются? (Если да, значит, делаете хорошо. Если дружно хвалят, считайте, что провалились. Это аксиома).
Завистников сколько угодно!.. Раньше я очень болезненно реагировала на выпады своих недоброжелателей, потом несколько сместила акценты и включила «принцип теннисного мячика» – ставлю воображаемую стеночку, и этот мячик посылаемого негатива просто отскакивает от меня. Но по большому счету, всем тем, без исключения, кто перекрывал мне когда-то выход на сцену, кто пытался и пытается опорочить, оклеветать, я очень благодарна, говорю это совершенно искренне. Без них я бы, наверное, просто не состоялась как автор и как личность. «Колея», «Пропасть», «О втором законе диамата», «Гонки», «Сантиметрик» – это всё песни, «которые меня сделали». А ведь еще Ю.Мориц говорила: «Когда делаешь что-то вопреки, это потом дороже вдвойне». Дороже, потому что, несмотря ни на что, я не сбилась, не замолчала, а продолжала писать и петь, воспитывая и закаляя себя:
«Мне ж не нужно разбитых дорог.
Я шагнула чуть наискосок –
На ухоженный путь
сантиметрик мой лег
поперек».
Мне тогда казалось, что я доказываю кому-то что-то, но на самом-то деле я доказывала в первую очередь самой себе! А им хочется сказать – не надо лезть в мое темное прошлое. В нем есть пятна поярче и посветлее, чем вся ваша благопристойная жизнь!..
Когда Вам лучше пелось? В те полузастойные годы, когда Вы были чрезвычайно молоды, или в нынешние, т.н. демократические времена? С отстрелом неугодных для власть предержащих.
А мне всегда хорошо поется. «Уже изготовлены пули, что мимо тебя пролетят» (Ю.Визбор).
Так было всегда. А молодость… Считаю, что возраста не существует. Есть к нему отношение.
Иногда возникает страстное желание и самому запеть красивым голосом, текст сильно не перевирать. И чтобы женщины восхищались вслух. Но как такого добиться? У Вас рецептика какого-нибудь нет в наличии?
Есть, конечно! У меня вообще много рецептиков имеется. Но самый главный - надо просто оставаться самим собой. Я недавно подумала, как странно получается: в жизни мы натягиваем маски, чтобы играть свои роли, а в творчестве мы маски (образы, если хотите) надеваем, чтобы оставаться самими собой. Когда мы поем, мы - настоящие, а именно когда мы не лукавим перед собой, что-то происходит с душами окружающих, приоткрывается тайна, возникает невероятная доверительность. В реальной жизни этого так мало! И потом – если я буду думать на сцене о том, какая я сегодня неотразимая или, к примеру, почему вот та тётка с третьего ряда смотрит не на меня, а на вон того импозантного мужчину со второго – вряд ли мое выступление будет удачным.
Кстати, происходит замечательная штука - зритель удовлетворен только тогда, когда выходит из зала побежденным, как бы внутренне развенчанным…
Вечный, как древняя философская притча о курице и яйце, вопрос, кто из них раньше появился на свет. Выживет ли бардовская песня в наше время, как Вы думаете? При наличии Интернета, с учетом новых технологий и веяний.
(Вообще, эту песню уже столько раз предавали забвению, что, по-моему, она, совершенно точно, не пропадёт. Не дадут недоброжелатели.)
Авторская песня – такой жанр по природе, который существовал вопреки (вот оно - заветное слово!). Он никогда не поддерживался государством и «слугами народа», но он всегда собирал и сплачивал вокруг себя собственно народ. А посему выживет и никуда не денется. Действительно, «доброжелатели» не дадут ему, что называется, засохнуть.
Вы принадлежите к молодому поколению. Но уже выбросила ростки еще более молодая, идущая на смену поросль. Что, естественно, прекрасно. Во время выступлений со сцены, в кругу друзей, на природе и кухнях приходится ли Вам встречаться с ними? Слушать, высказывать мнение? Может, и советы давать самым способным из них?
Я с огромным удовольствием работаю с молодыми, начинающими авторами. Помногу общаюсь с ними на различных фестивальных мастерских. Вот сейчас у меня возобновила свою работу студия АП (авторской песни) «Труфанов остров». Есть ученики, которых я веду вообще через Интернет – это ребята из Белоруссии, Латвии, России. Они такие все совершенно разные, но замечательные и талантливые. Только талант этот еще как зернышко маленькое, его разглядеть нужно – и это необычайно интересная работа. Конечно, кто-то отсеивается – естественный отбор. Но какой кайф, когда понимаешь, что уловил, разглядел – и не ошибся. Я с гордостью смотрю на некоторых своих бывших учеников – они пишут замечательные песни, создают группы, делают концерты и записывают альбомы, у некоторых даже есть свои фан-клубы.
За рубежом наши барды весьма высоко держат планку. Может даже повыше, чем в метрополии. Очевидно, сказывается бережное, я бы сказал трепетное, отношение к тому немногому, что осталось от прежней жизни. Языку Родины. Ваши мысли об этом явлении.
А это то же, о чем я говорила выше. Это тяга к настоящему, точнее, к истинному. Вся вычурность цивилизации, красивость, некая удобность – по сути, для услады телес и чего-то еще, но поверхностного. Суть человеческая - душа, дух его – гораздо глубже и труднодоступнее. И никакой внешней роскошью и достатком ее не насытишь. Это как два разных вектора: условия жизни, которые мы пытаемся совершенствовать для себя, любимых – это горизонталь. А вот это сокровенное, которому мы пытаемся найти удовлетворение – вертикаль.
Расскажите о Ваших последних песнях? Дисках? Расскажите, о чём угодно.
Будем говорить, о недавних песнях и дисках (дай-то Бог!) Весной увидел свет новый альбом «Сантиметрик». Здесь как раз, помимо собственных, я впервые записала несколько песен других авторов – Б.Окуджавы, В.Высоцкого, А.Татарова.
Что касается планов? Этот диск стал неким прорывом. Песни из «Сантиметрика» были размещены в Интернете – и вскоре я получила приглашение выступить с концертами в Израиле – я поеду туда в июле. Сразу по возвращении собираюсь в Москву – принять участие опять же по приглашению организаторов – в концерте, посвященном Владимиру Высоцкому.
Инна, поверьте мне! Я весьма рад Вашему успеху, приглашениям. От всей души поздравляю и желаю удачных выступлений. В чём, кстати, не сомневаюсь. И в заключение. Жизнь продолжается? Прорвёмся?
Знаете, Ян, жизнь по сути – это то, что мы сами себе придумываем. Каждый наш день – это то, что мы сами сотворили или натворили. Когда говорят, «что поделаешь, судьба такая», меня это, мягко говоря, нервирует. Ведь судьба – это не изначальная данность, а итог. Мы о судьбе можем говорить только по истечении жизненного срока, вернее, за нас потом скажут, если не забудут на второй день. Да и схема «родился-поел-поспал-умер» сапиенсу не к лицу.
Поэтому я всегда желаю всем людям вдохновения в каждом дне и созидания.
Я желаю всем нам относиться к жизни без чувства обреченности и грустить только в стенах концертных залов. (В этом случае грусть позитивна – она очищает душу.)
А еще – радости, любви и хорошей музыки.
