№5/2, 2010 - Поэзия

Борис Марковский

* * *

                  ...Как прежде б крикнуть: А-музги!
                  О Амузги — в наплыв тумана.
                                    А.Цыбулевский

Разве ты — настоящий писатель?
Что молчишь, иль язык проглотил,
незадачливых слов бормотатель,
заклинатель змеиных чернил?

Все дудишь в деревянную дудку...
Брызги слов. Но не видно ни зги, —
разве можно доверить рассудку
этот крик сквозь туман: А-музги!


КАФЕ «МОРОЖЕНОЕ»

Уже во тьме не различаю лиц.
Причуды памяти... Воскресный вечер.
Всё, как в тумане — чашки на столе,
и толпы любознательных прохожих,
спешащие в кино и из кино.
Глаза друзей повернутые внутрь.
Мне некуда спешить. Неяркий свет
чуть освещает мертвое пространство,
где, прислонившись к телефонной будке,
стою, прислушиваясь к голосам,
и ничего не жду — ни от себя,
ни от других...


* * *

Снегопад, снегопад...
Над прохожими, над домами,
будто кто-то, невидимый нами,
красит в белое крыши и сад.

Кто просыпал на нас конфетти?
Осторожнее, не спугните
этот снег, что сошел, как наитие
лишь затем, чтобы снова уйти.

Это — в розовом шарфе февраль
на своем суматошном концерте,
где звучит одинокий рояль
говорит о любви и о смерти.


* * *

Я поселю тебя в стихотворенье,
здесь будет всё не так, как у людей.
Ты улыбнешься выдумке моей,
напомнишь мне о вечности, о тленье,

И скажешь так, задумчиво тиха:
«Ну что ж, квартирный разрешен вопрос.
Да, я согласна жить в твоих стихах...
Вот только мы опять без папирос».


* * *

Две параллельные прямые,
из детства в будущее след.
пятнадцать пролетело лет
с тех пор, как мы лыжню прямили.

Случайно купленный билет
не вы ль, случайно, обронили?
Две параллельные прямые.
Снежинок тоненький балет.


* * *

Строки стремительная ересь,
фонем пугающая вязь,
скажи, откуда ты взялась,
в какой тоске удостоверясь
и с временем нарушив связь?

Скажи, откуда ты пришла,
руки язвительная сила?
Два берега соединила,
а оказалось: два крыла.

Два берега, две борозды,
два сердца, два стихотворенья...
девятым валом вдохновенья
взлетев до утренней звезды.


* * *

Подожди, слова придут потом.
Нежность — удивительное слово.
Слишком поздно пересохшим ртом
«Я люблю тебя», — шепчу я снова.

Слишком поздно встретилась ты мне.
Вот стою и вижу, как в тумане:
то ли свет горит в твоем окне,
то ли это — свет воспоминаний.


БЕРЕГ

1

Улыбнись — жизнь ушла безвозвратно.
Чуть помедли над тихой рекой.
Посмотри: разноцветные пятна
загораются сами собой.

Эта ночь, как и ты — ниоткуда.
Этот млечный, чуть брезжащий свет
от звезды — разве это не чудо?
Через тысячи, тысячи лет.


2

И нежность в сердце утвердилась.
Откуда этот легкий шум?
Душа ль от тела отделилась?
Освободилась ли от дум?

Или нетрезвою походкой
уходит к западу луна?
Под перевернутою лодкой —
песок, покой и тишина.


* * *

Никаких украшений:
вензелей, позолот,
красота — неужели
только кровь,
только пот?

Неужели — так надо
и иначе — нельзя,
чтобы ткань снегопада
мне слепила глаза,

чтобы, падая оземь,
будто в этом их цель,
листья славили осень
целых восемь недель?

Чтобы время стояло,
как вода подо льдом...

Вдруг мелькнет, как бывало,
поманив рукавом.


* * *

Слагать стихи — нелепая забава,
когда душа заведомо черства,
но где предел и мера мастерства,
и кто нам дал таинственное право
плодить на свет слова, слова, слова?
Толпа не примет их, не крикнет: «браво!»,
их не коснется ветреная слава
и будет, к сожалению, права.
Мука и пыль — диктуют жернова.
Но, как Помпею выплакала лава,
так выгорит на пастбищах трава,
когда гортанно, дико и картаво,
ни грамма фальши — яд и тетива —
над миром выпрямится слово величаво.


* * *

Ночь непробудна, бездонна, тиха.
Так и живу — от стиха до стиха.

Так и дышу — невпопад и не в лад,
только и вижу — часов циферблат.

Стрелки бегут — не угонишься! — прочь.
Чуть зазевался и сразу же — ночь.

Чуть повернулся, и множество лет,
словно снежинки, просыпались вслед.

Ангелом белым — сквозь ночь — простыня...
Господи, ты не покинешь меня?


* * *

Искусства разветвленный ствол.
невидимых корней могучее родство.
Я — крайний лист на самой крайней ветке,
и кровь моя принадлежит листве.
Со мной в родстве бесчисленные предки,
и те, кто будет жить — со мной в родстве.
И смерть моя — умрет одно лишь имя
мое — и жизнь принадлежат не мне,
но тем, другим, — да будет свет над ними! —
сгорающим в божественном огне.


* * *

«Крапива» — красивое слово.
Кругом — лопухи, лебеда...
А в небе — из льда голубого —
шальная стояла звезда.

Стояла над домом и садом,
и в лунном ее забытьи
все то, что казалось нам адом
(свети, дорогая, свети!) —

невнятные шорохи, звуки
бессмысленной жизни земной
в преддверии долгой разлуки
наполнились вдруг тишиной.


* * *

Мы завершаем жизни круг,
глядим по сторонам тоскливо
и говорим себе: «А вдруг?»,
и в небо смотрим боязливо.
Никто не хочет нам помочь:
мы все умрем через мгновенье...
Я б не роптал на провиденье —
когда б не тьма, когда б не ночь,
когда б не страх исчезновенья.


* * *

Мне имени не вспомнить твоего,
я выдумал тебя, ты мне приснилась...
Должно быть, так в кошмарном, диком сне
рождается какой-то светлый образ
и мучит нас...
                  Я выдумал тебя.
Ты мне приснилась. Даже — голос твой.
Теперь я часто думаю: в тот вечер
не ты, но некий ангел в синих джинсах
с растрепанными ветром волосами
явился мне. Не вспомнить, не узнать...
Так сладко было трубку поднимать
и пить твой голос...
                  Может быть еще
мы встретимся. Не знаю. Все бывает.


* * *

Мне имени не вспомнить твоего,
я выдумал тебя, ты мне приснилась...
Но если ты — лишь сон, то сделай милость,
приснись еще раз — только и всего.
мне от тебя не нужно ничего.
Достаточно того, что волшебство
в моей душе навеки утвердилось,
достаточно того, что ты светилась
в двух-трех шагах от сердца моего.


* * *

Мне этот сон еще не раз приснится...
скажи мне, кто ты — ангел, серафим,
исчадье ада, грешница, блудница?
Мне все равно — за голосом твоим
и в ад пойду — не страшно заблудиться.

Окно открыто. — Кто там? — Никого!
Как будто сердце, вздрогнув, раскололось...

Мне имени не вспомнить твоего.
Я только голос помню. Только голос.


ПАМЯТИ О.М.

                  Желтый пар петербургской зимы…
                                    И.Анненский

О, эта каменная желтая бравада!
Широких улиц темный разговор...
Из проруби времен, из третьей песни «Ада»
он выбрался — с трудом — на гибельный простор...
Над Петроградом медленные ночи,
и волосы Невы по каменным плечам
разбросаны...


* * *

Стихи с немецкого перевожу,
скорее — просто время провожу;
над каждой буквой долго ворожу.

Коль друга нет — готов любить врага!
В Германии теперь лежат снега.
С утра — метель, а к вечеру — пурга.

Окно замерзшее, трагический узор,
а все-таки притягивает взор...
мальчишки с санками бегут на косогор —

Им весело...
                  Такие, брат, дела.
так дерево, сгоревшее дотла,
теперь — всего лишь пепел, лишь зола,
и, право, в этом я не вижу зла.


НОЧЬ В АМСТЕРДАМЕ

Мне шальная звезда нашептала,
или в книжке какой прочитал:
«Если можешь, начни все сначала
даже, если смертельно устал».

А потом, передвинувшись вправо,
прошептала еще: «Подожди —
ждут тебя и богатство и слава,
и любовь, и любовь — впереди!»

Прошептала и тут же пропала,
осветив на мгновенье канал…
Ночь, огни, в двух шагах от канала —
безнадежный и страшный вокзал.

Вдруг поймешь у ночного вокзала,
в незнакомый забравшись квартал:
жизнь прошла… Разве этого мало?
Но ведь я ничего не сказал…


* * *

Перерезал пуповину,
но не чувствую вины:
то ли сам страну покинул,
то ли выслан из страны.

Все же для поэтов нищих
лучшего удела нет,
чем искать на пепелищах
прошлого холодный след.

Все, что вспомнил, подытожил:
в суматохе мелких дел,
жизнь бессмысленную прожил,
счастье, счастье проглядел.


* * *

«Не пишешь, не пишешь, не пишешь…»
О чем же тебе написать?..
О том ли, что ветер над крышей
Листву заставляет летать?

О том ли, как мне одиноко
в неприбранном доме-тюрьме?..
Ты помнишь, у раннего Блока,
а может быть, у Малларме?

Всё та же, всё та же морока,
вселенская хворь или хмарь...
Кромешная музыка Блока,
аптека, брусчатка, фонарь.


* * *

Не молчи, не молчи, разговаривай,
отвернись, если можешь — заплачь…
Все равно — сквозь закатное варево
темный всадник уносится вскачь.

Знаю, друг мой, на сердце невесело,
в чем причина, увы, не пойму…
Все равно — сквозь кровавое месиво
мчится всадник в холодную тьму.

Темный всадник сквозь звездное крошево
мчится вскачь от звезды до звезды…
Пожелай мне исхода хорошего,
темный всадник, предвестник беды.


* * *

Как я живу — не спрашивай о том.
Стою себе, как обгоревший дом,
уже почти разрушенный ветрами…
Стою себе с обуглившимся ртом,
угаданный бессмертными словами.



>>> все сочинения Бориса Марковского здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"