Путь к мудрости прост
(говорю без улыбки) –
он мной до конца досконально прослежен:
Сначала – ошибки.
И после –
ошибки.
И снова –
ошибки,
ошибки,
ошибки...
Но –
реже,
и реже,
и реже...
Кто чем спасается
"Глянь, - говорю ему, -
козлик бодается -
тем и спасается".
"Глянь, - говорю ему, -
лошадь брыкается,
даже лягается! -
тем и спасается".
"Глянь, - говорю ему, -
что получается:
те отбиваются, эти скрываются -
птицы в листве затаиться стараются,
рыбы ныряют, кроты зарываются,
кошка когтями вцепиться бросается,
жалит оса, а собака кусается. -
Кто чем умеет, тот тем и спасается".
Он отвечает:
"Меня не касается,
кто там бросается,
кто там кусается..."
Он отвечает:
"Меня ничего не касается..."
Тем и спасается.
Две горестные баллады
Баллада о рыбаке без рыбки
- Что ты ловишь, рыбак? -
Я спросил старика. -
Не подаришь ли дюжину рыбок?
- Ах, - ответил чудак, -
Я бы рад, но пока
не поймал я бычка, не попалась треска -
только стайка печальных ошибок.
Ничего, кроме горьких ошибок...
До чего же мне жаль старика!
- Ах, рыбак, ах, чудак!
Твой улов невелик.
Не продашь ли мне пару ошибок?
- Не велик, это так, -
Отвечал мне старик, -
но ошибками я торговать не привык,
подарю тебе пару улыбок,
пару тихих, печальных улыбок...
До чего же нелепый старик!
Баллада о треске
Тра-ля, ля-ля,
тра-ля, ля-ля,
послушай, милая моя.
Мне жаль телёнка потому,
что нет ему житья от мух.
Поёт он:
- Му!
Как много му!
Как много мне досталось мук!
Тра-ля, ля-ля,
му-му, му-му,
я так сочувствую ему.
Барашек тоже не в себе:
рагу сегодня на обед...
Поёт он:
- Бе!
Как много бе!
Как много мне досталось бед!
Тра-ля, ля-ля,
бе-бе, бе-бе,
я плачу о его судьбе.
Однако хуже всех треске,
когда плывёт она в уху,
хвостом виляет
и в тоске -
ни бе, ни ме
и ни гу-гу...
Тра-ля, ля-ля,
и ни гу-гу,
я это видеть не могу.
Баллада о том, как Георг IV попал в эту балладу
Eго величество Георг под номером четвертым
Любил охоту, женщин, грог и увлекался спортом.
Но всех сильней была в нем страсть совсем иного сорта:
В балладу, страсть, мечтал попасть король Георг Четвертый,
Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Гремят на рыцаре штаны и прочие доспехи,
Но, как на грех, весьма скромны военные успехи.
Хотя в бою, и за столом, и выжимая гири
Мечтает только об одном король Георг Четыре,
Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Вот собирает мудрецов и вопрошает рыцарь:
- Скажите же в конце концов, как славы мне добиться?
А не дадите королю полезного совета,
Я в крепость Тауэр велю отправить вас за это! –
Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Наверно, мудрым был ответ, коли Георг Четвертый
Немедля снял стальной жилет и брюки сбросил к черту.
И к Вальтер Скотту он верхом в шотландской юбке мчится,
Чтоб рядом с ним в наряде том однажды появиться.
Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Георгов разных – ого! – на свете было много,
Но помнят люди одного – Четвертого Георга.
А что о нем дошло до нас, что знаем про него-то? –
Сопровождал он как-то раз поэта Вальтер Скотта.
И барды прославляли в балладах короля,
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
Ай-ле-ли, ли-ли, ла-ли, ай-ла-ла-ля.
* * *
Куда уехал цирк
Куда уехал цирк?
Он был ещё вчера,
и ветер не успел
со стен сорвать афиши.
Но больше не горят
его прожектора,
под куполом оркестр его не слышен.
Куда ушли слоны?
В какие города
погонщики ведут
учёного верблюда?
Куда уехал цирк?
Уехал он туда,
где кто-то сказку ждёт и верит в чудо.
Своих усталых змей
туда факир несёт,
бумажных голубей
туда уносит ветер,
туда под Новый год
уходит старый год,
туда на карусели едут дети.
Куда уехал цирк?
Куда уехал цирк?
* * *
Обучиться бы птичьему посвисту
Обучиться бы птичьему посвисту,
Обучиться лесным языкам -
Может быть, я пришёлся бы пО сердцу
Любопытным и робким зверькам...
* * *
Перевёл бы я книжки свои
Для улитки, лягушки, змеи.
Кукушонку из грустных "ку-ку"
Сочинил бы на память строку.
Никого не забыл бы в лесу -
Ни бизона, ни рысь, ни лису.
Может, мелкая эта и крупная
Хоть и дальняя мне, но родня
Наконец перестала бы, глупая,
Избегать и чураться меня.
Я читал бы стихи при луне,
По тропинке шагая лесной,
Чтобы звери доверились мне
И дружить захотели со мной,
Чтобы сказки мои по ночам
Пересказывал филин сычам,
А медведи, ежи и кроты
Перешли бы со мною на "ты".
* * *
По утрам, по утрам, по утрам
Я спешил бы росою умыться
И свистать с голосистой синицей
На опушке, открытой ветрам,
Чтобы слушать меня и её
Собиралось родное зверьё,
А звериные малыши
Подпевали бы нам от души.
Рыжий суслик однажды весной
Помахал бы мне маленькой лапой
И сказал бы:
"Пойдёмте со мной,
Познакомлю вас с мамой и папой".
И такого бы не было дня,
Чтобы в гости не звали меня
Или гость не забрёл невзначай
За советом ко мне и на чай.
То с кротом, то с бобром, то с сурком
Мы сидели б рядком да ладком,
Распивая компоты, чаи,
Обсуждая заботы свои.
* * *
А ещё я писал бы стихи
Для мышей, муравьёв и стрекоз.
Я такой бы наплёл чепухи,
Что смеялся бы заяц до слёз,
А мои дорогие ежи
Попросили б:
"И нам расскажи".
Я качал бы в ладонях бельчат.
Я кормил бы с ладони волчат.
Так приятно волчата ворчат.
Так приятно бельчата молчат.
* * *
Никогда
Не кормил я в лесу
Быстроногих пугливых косуль.
Никогда, никогда, никогда
Не гулял я с бобром у пруда.
И со мной не болтали на "ты"
Глубоко в подземелье кроты.
Если встречу лису на лугу,
"Добрый вечер" сказать не смогу.
Не спрошу лягушонка в реке:
"Можно к вам?" - на его языке.
Даже если мне встретится ёж,
Не сумею спросить:
"Как живёшь?"
* * *
А быть может, пришёлся б я пО сердцу
Любопытным и робким зверькам -
Обучиться бы птичьему посвисту,
Обучиться лесным языкам...
