№6/1, 2010 - 6 июня 1799 года родился Александр Сергеевич Пушкин

Клавдия Лейбова

Слово о Пушкине

Кто знает, что такое слава!
Какой ценой купил он право,
Возможность или благодать
Над всем так мудро и лукаво
Шутить, таинственно молчать
И ногу ножкой называть?..


Эти легкие, изящные, умные строки написала Анна Ахматова в тяжелом 1943 году. Казалось бы, не самое подходящее время для размышлений о Пушкине, но свои Пушкинские штудии Ахматова не прекращала с начала тридцатых годов и до конца жизни. Название моих заметок, собственно, есть название вступительной статьи Ахматовой к публикации ее работ о Пушкине.

Русская поэзия, потрясающее чудо европейской культуры, богата великими именами от Ломоносова и Державина до наших старших современников – Ахматовой, Мандельштама, Цветаевой, Пастернака. Над ними, великими, возвышается гений Пушкина. Ничего не имело столь важных последствий для русской литературы и русского языка, как тридцать семь лет его жизни. Пушкин дал русским литературный язык, а значит – собственный взгляд на мир. С его появлением русская поэзия впервые обрела свою естественную речь, язык истинно национальный.

Пушкин-поэт развивался с невероятной скоростью, словно природа понимала, что времени ему отпущено в обрез. Каков он, если взглянуть на него неотуманенным взором? То есть, представить себе, что нет ему памятника, что это не кумир, а живой поэт двести с лишком лет назад родившийся? Основное впечатление тут будет – радость. Радость от излучения легкой светлости, простоты, прямодушия. Стремительному полету стиха, приобщающего к музыке, все вокруг делающего легким. Почерк без нажима, быстрый, суховатый, как будто всегда одной линией рисующий силуэт…

Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь.


Так говорит Сальери о Моцарте, но неизменно вспоминается тут сам Пушкин. Была в нем некая «залетность»: нежданно и сразу зрело появился, рано просиял и скрылся. Вряд ли можно найти в истории нашей литературы великого поэта, судьба которого – не личная судьба, а судьба духовного существа и его влияние на русский мир – была так странна и противоречива, как судьба Пушкина. За пределами родного языка, мировую славу русской литературе приносит вовсе не он. Там в особой цене иные великие имена: Достоевский, Толстой, Чехов, даже у Пушкинского современника Гоголя, говорят, весу побольше, чем у Пушкина. А вот с самим Александром Сергеичем у мировой литературы как-то не очень сложилось. Как-то не очень получается понять, отчего эти русские с такой назойливостью ставят Пушкина над всеми другими своими писателями? И даже, что вовсе необъяснимо, делают из Пушкина род национальной религии, не имеющей мирового аналога. Что такого особенного он написал? Энциклопедию русской жизни? Так и жизнь-то все время меняется, устаревает энциклопедия. Пока они теряются в догадках, мы возрадуемся и попытаемся ответить, в чем причина нашей радости.

Как считают некоторые специалисты, Пушкин почти непереводим. Непереводимость есть признание особых достоинств литературного произведения. Перевод работает, когда содержание текста определяется и исчерпывается словарными значениями составляющих его слов. Но если в тексте – даже и прозаическом – присутствует ПОЭЗИЯ, то содержание и смысл держатся на ином, и чем больше поэзии, тем больше смысла рождается самой структурой словесной ткани, добавочными, внелогическими зависимостями каждого отдельного слова от всех остальных. В идеальном поэтическом тексте каждый отдельный элемент лишен свободы, его уже нельзя ни на что иное заменить, и Пушкин у нас ближе всех к такому идеалу. О том же, как достигается эта «несвобода», рассказывают пушкинские черновики. Зато божественно свободным становится целое – свободным, блестящим, непререкаемым. Как бы диктуемым свыше. И - совершенно непереводимым! Про Пушкина в мире знают, что был такой, и то потому, что все русские очень уж настаивают. Иноязычный мир сличает его репутацию с продукцией, существующей в переводе, и пожимает плечами. Так что Пушкин – первый наш «невыездной». Как при жизни, так и после смерти. Почти полтора века самый наш всемирный писатель погибает на языковом барьере. Тоже своего рода дуэль.

Кстати, о дуэли в мире известно больше. Что погиб из-за красавицы-жены от руки красавца-француза с сомнительной репутацией. А уж если окажетесь в Страсбурге, вас, чтобы сделать приятное, поволокут на могилу Дантеса. А здесь бы экскурсоводам впору читать стихотворение одного малоизвестного русского поэта Льва Щеглова:

И задан был вопрос Дантесу:
«Вам не тревожно ли, Дантес?
Когда вы слушаете мессу,
Вас не страшит ли гнев небес?»
«Нет – отвечал он равнодушно, -
Моей вины не вижу здесь.
Была дуэль». –
«Но ОН был Пушкин!!!»
«А я – Дантес», - сказал Дантес.

Когда на Страшный суд однажды
Иуда будет приведен
«ОН был Иисус!» – Иуде скажут.
«А я – Иуда», - скажет он.


Ахматова была, пожалуй, первой, кто сказал, что к дуэли Пушкина привела целая цепочка обстоятельств, из которой честь жены - лишь достойный и необходимый повод. Долги, литературные заботы, – а Пушкин ведь был первым профессиональным литератором в России, – царская опека, светская и придворная суета и склоки, желание писать, осуществимое лишь в деревне, в которую никак не удается вырваться… Перечисляя причины, приведшие к роковой развязке, Ахматова пишет: «…настало время вывернуть проблему наизнанку и громко сказать не о том, что они сделали с ним, а о том, что он сделал с ними.
После этого океана грязи, измен, лжи, равнодушия друзей, глупости полетик и не-полетик, идиотов кавалергардов, сделавших из дантесовской истории вопрос чести полка, ханжеских салонов…, высочайшего двора, заглядывавшего во все замочные скважины, величавых тайных советников, не постеснявшихся установить тайный полицейский надзор над гениальным поэтом, - после всего этого как торжественно и прекрасно увидеть, как этот чопорный, бессердечный («свинский», как говорил сам А.С.) и, уж конечно, безграмотный Петербург стал свидетелем того, что, услышав роковую весть, тысячи людей бросились к дому поэта и навсегда вместе со всей Россией там и остались.
Через два дня его дом стал святыней для его Родины, и более полной, более лучезарной победы свет не видел.
Вся эпоха (не без скрипа, конечно) мало-помалу стала называться пушкинской. Все красавицы, фрейлины, хозяйки салонов, кавалерственные дамы, члены высочайшего двора, министры, аншефы и не-аншефы постепенно начали именоваться пушкинскими современниками. Про их великолепные дворцы и особняки говорят: здесь бывал Пушкин, или: здесь не бывал Пушкин. Все остальное никому не интересно.
Он победил и время, и пространство».


И тут не могу удержаться и процитирую Булгакова, современника и знакомца Ахматовой:

«Рюхин поднял голову и увидел, что он давно уже в Москве и, более того, что над Москвой рассвет, что облако подсвечено золотом, что грузовик его стоит, застрявши в колонне других машин у поворота на бульвар, и что близехонько от него стоит на постаменте металлический человек, чуть наклонив голову, и безразлично смотрит на бульвар
Какие-то странные мысли хлынули в голову заболевшему поэту. «Вот пример настоящей удачливости. Какой бы шаг он ни сделал в жизни, что бы ни случилось с ним, все шло ему на пользу, все обращалось к его славе! Но что он сделал? Я не постигаю… Что-нибудь особенное есть в этих словах: «Буря мглою…»? Не понимаю… Повезло, повезло! – вдруг ядовито заключил Рюхин и почувствовал, что грузовик под ним шевельнулся. – Стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие…»


Русское отношение к первому поэту выразила Марина Цветаева, назвав свое эссе о нем «Мой Пушкин». Пушкин в Цветаевском детстве был таким же непременным атрибутом, как музыка, книги, волшебный фонарь, прогулки к памятнику. Марина помнила приход старшего сына Пушкина к ее отцу – Александр Александрович отдал в Румянцевский музей рукописи отца, в том числе шестьдесят четыре письма поэта к жене. История жизни и дуэли Пушкина тоже была атрибутом детства – на стене залы висела картина «Дуэль Пушкина».

И тут я хочу сделать небольшой экскурс в очень сложный период жизни Пушкина. В среду 8 сентября 1826 года в Москве был праздник – в древней столице Российской империи уже второй месяц шли коронационные торжества. Меньше двух месяцев назад, 13 июля, Павла Пестеля, Кондратия Рылеева, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина и Петра Каховского повесили после их неудавшейся попытки помешать Николаю взойти на престол. В эту среду расписание у монарха было напряженное и, тем не менее, была запланирована аудиенция с Александром Пушкиным – молодым, но уже знаменитым на всю Россию стихотворцем. На него батюшка нового царя весьма гневался: распущен, дерзок, заносчив, наводнил Россию возмутительными стихами. Еще бы! Одни эпиграммы на Александра чего стоили! Был в Лицее хромой надзиратель Зернов, подглядывающий и подслушивающий за лицеистами, тоже Александр Павлович. И каково же было услышать царю после поражения под Аустерлицем стишок, озаглавленный «Двум Александрам Павловичам»:

Романов и Зернов лихой!
Вы сходны меж собою:
Зернов, хромаешь ты ногой,
Романов – головою.
Но что ж, найду ль довольно сил
Сравненье кончить шпицем?
Тот в кухне нос переломил,
А тот – под Аустерлицем…


И ссылал дерзкого поэта дважды, на юг и в имение родителей в Псковской губернии, под надзор местного начальства. У многих арестованных участников декабрьского мятежа при обысках находили переписанные от руки антиправительственные стихи Пушкина. Как минимум десять декабристов говорили о Пушкине как о единомышленнике и даже идейном соучастнике. И с этим надобно было немедленно разобраться.

После четырех часов дня Пушкина, доставленного из деревни по царскому распоряжению, вызвали к Николаю. Впервые Самодержец и Поэт встретились лицом к лицу. Судьба Пушкина висела на волоске. Невозможно было и вообразить двух более разных людей. Маленький, некрасивый, но с живым и выразительным лицом, курчавый, смуглый двадцатисемилетний Пушкин, никогда не отличавшийся особой элегантностью в одежде, а тут еще и в пыльной, смятой в дороге, предстал перед тридцатилетним высоким, стройным, широкогрудым красавцем-императором с римским профилем, всегда и больше всего ценившим в людях их внешнюю подтянутость. Казалось, столкновение неизбежно. Но вышло все наоборот.

О чем же шла беседа? Она началась с вопроса царя: «Что сделали бы вы, если бы 14 декабря были в Петербурге?» – «Стал бы в ряды мятежников» – не запинаясь, ответил Пушкин. Эти слова могли бы стать роковыми, но интуиция поэта не подвела: Николай ценил прямых и откровенных людей.
Когда после долгого разговора царь и поэт вышли из кабинета, поэт был растроган, глубоко взволнован и счастлив. В свою очередь, Николай пришел к выводу, что Пушкин – «умнейший человек в России». Теперь он называл его «мой Пушкин».

Зная всю дальнейшую историю их отношений, Цветаева называет свое эссе по-царски, но вопреки ему - «МОЙ Пушкин». И слова об «умнейшем» интерпретирует так:

Нет, бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили:
То зубы царевы над мертвым певцом
Почетную дробь выводили.

Такой уж почет, что ближайшим друзьям –
Нет места. В изглавьи, в изножьи,
И справа, и слева – ручищи по швам –
Жандармские груди и рожи.

Не диво ли – и на тишайшем из лож
Пребыть поднадзорным мальчишкой?
На что-то, на что-то, на что-то похож
Почет сей, почетно – да слишком!

Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,
Монарх о поэте печется!
Почетно-почетно-почетно-архи-
Почетно, - почетно – до черту!

Кого ж это так – точно воры вора
Пристреленного – выносили?
Изменника? Нет. С проходного двора –
Умнейшего мужа России.


Пастернак подсмеивался над тем, что у двух наших гениальных гранд дам русской поэзии к Пушкину были слишком личные отношения. Обе они не могли смириться с его женитьбой на Наталии Николаевне и вполне реально терпеть ее не могли. По этому поводу Пастернак говорил, что они были бы рады, если бы Пушкин женился на Арине Родионовне или на пушкинисте Павле Елисеевиче Щеголеве, известном своей незаурядной некрасивостью. Однажды Цветаева в письме к Пастернаку рассказала о том, как она пропустила встречу с Блоком, и по этому поводу уверенно писала: «Встретились бы – не умер!» Точно такое же чувство – вневременное, разумеется, - испытывала она и по поводу разминовения ее с Пушкиным.

Молодая Цветаева грезила о встрече с Пушкиным. И ее прелестным юным стихотворением о том, как бы это могло произойти, я и окончу мое «Слово о Пушкине»:

Я подымаюсь по белой дороге,
Пыльной, звенящей, крутой.
Не устают мои быстрые ноги
Выситься над высотой.

Слева – крутая спина Аю-Дага,
Синяя бездна – окрест.
Я вспоминаю курчавого мага
Этих лирических мест.

Вижу его на дороге и в гроте…
Смуглую руку – у лба…-
Точно стекллянная, на повороте
Продребезжала арба…-

Запах – из детства – какого-то дыма
Или каких-то племен…
Очарование прежнего Крыма,
Пушкинских милых времен.

Пушкин! – Ты знал бы по первому слову,
Кто у тебя на пути.
И просиял бы, и под руку в гору
Не предложил бы идти.

Не опираясь на смуглую руку,
Я говорила б, идя,
Как глубоко презираю науку
И отвергаю вождя,

Как я люблю имена и знамена,
Волосы и голоса,
Старые вина и старые троны,
Каждого встречного пса! –

Полуулыбки в ответ на вопросы,
И молодых королей…
Как я люблю огонек папиросы
В бархатной чаще аллей,

Марионеток и звон тамбурина,
Золото и серебро,
Неповторимое имя Марина,
Байрона и болеро,

Ладанки, карты, флаконы и свечи,
Запах кочевий и шуб,
Лживые, в душу идущие речи
Очаровательных губ.

Эти слова: «никогда» и «навеки»,
За колесом - колею…
Смуглые руки и синие реки,
- Ах, - Мариулу твою! –

Треск барабана – мундир властелина -
Окна дворцов и карет,
Рощи в сияющей пасти камина,
Красные звезды ракет…

Вечное сердце свое и служенье
Только ему, Королю,
Сердце свое и свое отраженье
В зеркале… - Как я люблю…

Кончено… - Я бы уж не говорила,
Я посмотрела бы вниз…
Вы бы молчали, так грустно, так мило
Тонкий обняв кипарис.

Мы помолчали бы оба – не так ли? –
Глядя, как где-то у ног,
В милой какой-нибудь маленькой сакле
Первый блеснул огонек.

И – потому что от худшей печали
Шаг – и не больше» – к игре,
Мы рассмеялись бы и побежали
За руку вниз по горе.





>>> все работы aвтора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"