Всё в порядке, ничего особенного...
В жизни вообще очень редко происходит что-то новое. А тут за одну неделю целых два события. То есть вы может скажете, что это и не события вовсе – позавчера встретил одноклассницу, а сегодня проснулся до будильника.
Действительно – какая мелочь, проснуться до будильника. Роберт поднялся и пошёл на кухню делать кофе.
Он не стал включать свет, и именно поэтому увидел в утреннем полумраке двора две фигуры, которые лезли в окно к хозяйке. Фрау Кох, пожилая вдова, у которой Роберт снимал квартирку, всегда была добра к нему, а потому он, не долго думая, взял нож для хлеба и, как был в пижаме, пошёл посмотреть, что к чему. Выйдя во двор, он как раз увидел, как один втягивает на подоконник другого, и успел ещё крикнуть: «Э!...» до того, как получил бейсбольной битой по затылку.
– Роби, ты же понимаешь, это всё старьё.
– А ты бы зашла, посмотрела, что у меня нового.
Ерунда, конечно. Через десять минут заканчивается перерыв, и ему пора обратно на маршрут.
Единственное, что наполняло подобием радости и гордости его глупую автобусную жизнь, это сознание того, что он был её первым, что она любила и хотела его ещё тогда, когда все остальные только пускали слюни в её адрес.
Анна была безумно красива, прохожие оглядывались на неё, продавцы на рынке краснели, торгуясь с ней, и казалось, что от её красоты подрагивает воздух.
Он не удивился, когда узнал, что она вышла за Баллера, её внешность была достойна всех её желаний, а исполнить их мог только такой богатый мужчина, как Баллер. Это было правильно и понятно, но всё же, встретив Анну позавчера в аэропорту, Роберт так расчувствовался, что начал сбивчиво звать её в гости в надежде вспомнить старые времена.
У него был перерыв, и, отогнав автобус в тупик, он ел ароматную колбаску, когда увидел Анну выходящую из такси. Она что-то весело рассказывала маленькой раскосой подруге, и, пока водитель выгружал багаж, Роберт, не думая что делает, уже выбросил колбаску и, вытирая руки салфеткой, бежал к ней.
С ней по-прежнему было легко говорить, и, не смотря на то, что Анна откровенно отшила его, он ухитрился всучить ей свой адрес на обрывке грязной салфетки, и ещё долго улыбался за рулём, вспоминая яркую зелень её глаз.
Впрочем, к вечеру Роберт успокоился, выпил свои обычные три пива, досмотрел хоккей и пошёл спать.
Няня проснулась рано и по будильнику. Чтобы успеть к хозяину до половины седьмого, ей нужно было сесть на первый автобус, проходящий через окраину в 5:49. А успеть к хозяину нужно было обязательно, если она не хочет потерять место. Она и так уже семь месяцев просидела без работы, и это место у маленького Валерио было для неё спасением.
Без десяти шесть няня забеспокоилась, а ещё через пять минут поняла, что автобус не приедет и побежала в сторону города.
Эдди нервничал.
Позавчера он отправил жену отдохнуть с Анной Баллер, и с тех пор чувствовал себя замечательно. Лин-лин дружила с Анной, а сам Баллер пригласил его к себе поговорить о делах, и похоже они скоро почувствуют себя частью того мира, в который он так давно хотел попасть.
Только эта старая сука няня впервые за месяц не пришла вовремя. Валерио уже проснулся, и Эдди даже поставил перед ним миску с молоком и пакет с рисовыми хлопьями, но, чтобы успеть к Баллеру вовремя, нужно выехать через десять минут.
Всем известно, как Баллер ценит время, но Валерио никогда не оставался дома один, неизвестно что за истерику он устроит, а если Лин-лин узнает, что он ушёл, оставив ребёнка, то никакая дружба с Баллерами не будет ему в радость. Несколько мгновений Эдди сомневался, а потом схатил Валерио за руку и потащил в спальню одеваться.
Ворота открылись автоматически, и Эдди въехал в парк, с облегчением отметив, что успел. У входа в дом их встретил невысокий широкоплечий секретарь, в ответ на сбивчивые извинения он только махнул рукой, и, выудив из кармана леденец, протянул его мальчику.
– Как тебя зовут, моряк?
– Валерио, – он взял леденец, но смотрел по-прежнему без улыбки.
Они вошли в дом, и секретарь указал мальчику на кресло в гостинной.
– Посиди тут, я провожу папу, а потом отведу тебя смотреть мультфильмы.
Валерио сделал два круга вокруг кресла, потом пошёл по лестнице на второй этаж. Ему нравилось в этом доме, здесь было тихо и просторно, хорошо пахло, и звук шагов отзывался приятным негромким эхом.
Дверь в конце коридора на втором этаже была приоткрыта, и мальчик вошёл внутрь. Посередине стояла огромная кровать, а когда он посмотрел вверх на зеркальный потолок, то сразу зажмурился, потому что ему показалось, что его собственное отражение сейчас упадёт ему на голову.
Валерио подошёл к полкам на дальней стене и взял фотографию женщины.
Она была так красива, что у него закружилась голова. Он поднёс фото к самому лицу, и, не замечая, что стекло запотевает от его дыхания, растворился в её зелёных глазах.
– Ах вот ты где! – от неожиданности Валерио вздрогнул и бросил фотографию на полку лицом вниз. Невысокий секретарь вошёл в комнату и твёрдо взял его за руку. – Я же сказал тебе ждать внизу на кресле. Какой же ты моряк, если не слушаешь капитана.
Они вышли из комнаты, секретарь захлопнул за ними дверь, и Валерио до самого вечера не мог перестать думать о зеленоглазой женщине.
С дороги Анна залезла в горячую ванну, но расслабиться ей не удалось, потому что горничная принесла телефон.
Звонила Лин-лин, она тоже только вошла домой и узнала от мужа, что их няню вчера нашли на дороге мёртвой. И хотя полиция считала, что она умерла от инфаркта, Лин-лин была жутко взбудоражена и без умолку повторяла, что это ужасно, и маленький Валерио, который и так был странным мальчиком, теперь совсем свихнулся и как-то странно улыбается.
Когда, полчаса спустя, Анна наконец зашла к себе в спальню, ей сразу показалось, что здесь что-то не в порядке. Оглядевшись, она поняла в чём дело. Её любимая фотография лежала на полке лицом вниз. Анна почувствовала, как заколотилось сердце.
Постель выглядит свежей, но её могли поменять сегодня. Горничная ничего не скажет, Анна для неё всего лишь гостья в этом доме. Да и к чему вопросы, разве не понятно, почему мужчины опрокидывают фото жены в спальне.
Анна вспомнила своего брата, который всегда поворачивал портрет подружки к стене, приводя в свою комнату других девушек, и почувствовала, что от обиды и ревности ей не хватает воздуха. Хотелось плакать, закрыв глаза, она несколько раз глубоко вдохнула.
– Ну, ладно. Ты сам захотел... – она сбросила халат и подошла к зеркалу.
Роберта выписали на следующий день, посоветовав полежать дома дня три.
Он редко бывал дома днём и совершенно не знал, что ему делать эти три дня.
Голова болела, по телевизору шла сплошная муть, оставалось только закрыть глаза и попытаться заснуть до вечера, когда начнётся хоккей.
От неожиданного звонка в дверь он резко поднялся, и швы на затылке запульсировали. Поморщившись, Роберт встал с дивана и пошёл открывать.
На пороге улыбалась Анна.
– Я решила посмотреть, что у тебя нового. – она увидела повязку на голове. –
Боже! Что с тобой?!
Роберт понял, что про хоккей сегодня можно забыть, и постарался сдержать ухмылку.
– Всё в порядке, ничего особенного...
