Так случилось, что в конце 1992 года я впервые попал в Иерусалим.
Это был не только мой первый приезд в Израиль, но и вообще мой первый выезд за пределы Советского Союза. И по роду своей работы, и по личным тактико-техническим данным я был невыездным. А тут «перестройка» и последний шанс увидеть родителей, год тому назад уехавших в «Землю Обетованную», повидаться с братом и другими родными и знакомыми. Большую часть времени я, конечно, проводил с родителями в Беер-Шеве. Да и денег на поездки не было. Но вот к концу моего пребывания на семейном совете решили, что я должен съездить хотя бы в Иерусалим, благо там жили знакомые, и проблемы с жильём не должно было быть.
С утра проводили меня на автобус, и я поехал.
Уже привычная жара. Духота. И вдруг при самом подъезде к Иерусалиму – снег! Снег! Казалось, ничто к этому не располагало! Солнце! Жара! И снег!
Нечего говорить, что я никоим образом не был к этому подготовлен: ни морально, ни в смысле экипировки. И, конечно, сразу же после высадки в Иерусалиме на центральном автобусном вокзале вся моя амуниция промокла, в сандалиях хлюпала вода. Короче говоря, пока я добрался до квартиры знакомых на мне не было сухой нитки.
А снег продолжал валить!
Надо сказать, что даже невооружённым взглядом было видно, что снег здесь – настоящее стихийное бедствие: по улочкам текли потоки воды, дороги покрылись водой, транспорт... По радио и телевидению непрерывно передавали, где ещё выпал снег, где и какая закрыта дорога...
Знакомые, к которым я с трудом добрался, предложили немедленно раздеться, заверуться в халат и попить горячего чаю. Вечер прошёл за разговорами.
А снег всё шёл и шёл.
Наутро меня повезли «смотреть город». И вот тут-то, с высоты смотровой площадки я увидил воистину фантасмагорическую картину: снег лежал на куполах церквей, на крышах домов.
Нет, не лежал, а таял, падал и таял на глазах. Удивительно! Фантастика!
Видимо, впечатление от увиденного было таково, что по возвращении в Санкт-Петербург я написал об этом стихотворение.
Как я потом узнал, об этом же событии написали и два других «очевидца»: Булат Окуджава и Андрей Дементьев.
Кстати, о Булате Окуджава. Я был на его выступлении в Беер-Шеве. Он, конечно, пел под аккомпанемент сына. Но, главное, – он читал свои новые (во всяком случае, для меня) стихи. Замечательные стихи. И каково же было моё удивление, когда во время той самой прогулки по «заснеженному» Иерусалиму я увидел Булата Шалвовича в сопровождении жены, сына и кого-то ещё, выходящими из какого-то здания, – как у многих из пешеходов, их головы «защищали» полиэтиленовые мешки. Кажется, и на ногах поверх нормальной обуви были такие же мешки.
Было немного смешно. И очень радостно...
Вот три взгляда на «снег в Иерусалиме»:
Андрей Дементьев СНЕГ В ИЕРУСАЛИМЕ
В Иерусалиме выпал русский снег.
Наверное, мы поменялись небом.
Снег много лет в Иерусалиме не был
И прежние пейзажи тут же сверг.
Был беспощаден белый гнёт его.
Деревья молча мучились в бессилье.
И ветви, как поломанные крылья,
Печальное являли торжество.
И всё же снег был радостен притом.
И дети, не видав доселе снега,
Ему смеялись... И такого смеха,
Наверное, не каждый помнил дом.
Но снег растаял. Около Креста
Светило на мгновенье задержалось,
И сердце от любви и боли сжалось,
И обнажился Скорбный путь Христа.
Булат Окуджава РОМАНС
В. Никулину
В Иерусалиме первый снег,
Побелели улочки крутые.
Зонтики распахнуты у всех
Красные и светло-голубые.
Наша жизнь разбита пополам,
Да напрасно счёт вести обидам.
Всё сполна воздастся по делам
грустным и счастливым, и забытым.
И когда ударит главный час
и начнётся наших душ поверка,
лишь бы только ни в одном из нас
прожитое нами не померкло.
Потому и сыплет первый снег.
В Иерусалиме небо близко.
Может быть, и короток наш век,
но его не вычеркнуть из списка.
1993 г.
Давид Гарбар Я видел Чудо – снег в Иерусалиме
Я вижу это, – мне не снится!
Израиль, жара, – и снег в Иерусалиме.
Под снегом древние холмы.
Земля полна чудес. И присно и поныне.
Нам чудо явлено – в Иерусалиме мы.
В снегу библейские чертоги,
Дворцы и храмы, термы и скала,
Масличная гора и римские дороги,
И крыши синагог, и храмов купола.
Лазурь и снег, и золото в снегу, и серебро,
И крест, и полумесяц, и семисвечник, и Давида щит – Повсюду снег – не тает и искрится.
Я вижу чудо – мне не снится
А кажется, что это веселится
И тешится Всеобщий Бог...
И только чёрною громадою встаёт
И высится Подпорная Стена,
Где тьма и свет, – и Факела в снегу,
И молится, и просит
О чём-то Бога праведный еврей...
И я встаю к Стене, и с Богом говорю...
Израиль в снегу: Хермон и Иордан,
Хеврон и Мост Алленби – всюду, всюду...
Но миг – и снега нет. И я не верю чуду...
А Чудо есть – в Иерусалиме мы!
