– Всё проходит... – надпись на кольце царя Соломона.
– Mit sechs und sechzig Jahren, da fängt das Leben an….
Нет, Яна совсем не была согласна с бравурной песенкой звучащей по радио. Бодренькие певцы пенсионного возраста весело утверждали, что в шестьдесят шесть жизнь только начинается. Может, она только и начинается. Чтобы крепко дать человеку «прикурить» напоследок.
Ничего особенно хорошего в её жизни в прошлом не наблюдалось, а теперь, тем более. Из окна она видела далеко внизу прелестный, пока нетронутый детьми луг. Дальше – древний парк, переходящий в столь же древний, известный зоопарк. Горы, за которыми всегда таились в засаде облака. Широкую и спокойную чуть изгибающуюся реку. Мосты, дороги с яркими изумрудами семафоров, горящие по вечерам огненными каналами габаритных огней. Сапфировые рекламы заправок, бриллиантово-рубиновые ожерелья улиц. Всё это очень красиво ночью и особенно во время фейерверков. Но жизнь – не фейерверк. Нормальному человеку хочется пройти вдоль реки, прокатиться на катере, погулять по аллеям старого парка, полюбоваться старинными скульптурами, чьи мраморные тела и лица несовременно прекрасны. Да, наконец, просто куда-то поехать на U-Ban`е. Ничего этого Яна давно не могла. Она передвигалась в инвалидном кресле, или, в лучшем случае, с помощью трости. В прекрасном парке она гуляла только в воображении. Вся жизнь её была хождением по мукам борьбы с собой, с болью и страхом всё новых её рецидивов, которые приходили с регулярностью смены времён года. Никакие попытки лечения существенных плодов не приносили. Последняя надежда привела её в благословенную Германию, но и она оказалась тщетной. Как-то, между рецидивами, ухитрилась Яна выскочить замуж и, в несказанных муках, выносить и родить сына. Сквозь боль и покаяние, что у её кровиночки такая малоспособная на игры и прогулки мама, время взросления маленького человечка всё-таки было самым счастливым. Муж их касался мало, потеряв всякий интерес к дохлой рыбе – супруге.
Язык она знала плоховато. Попробовала было, учить и, ужаснувшись, прекратила: многочисленные наркозы, принимаемые горстями таблетки, необратимо убивали память и интеллект. Это было страшно, мучительно стыдно и никаким утешительным мыслям не поддавалось.
А сегодня и стыдиться не перед кем было. Сын давно плавал на океанском судне, приписанном к австралийскому порту. Чем-то он там компьютерным занимался – чем, Яна представляла слабо. Установленный им дорогой ящик послушно читал Яне адресованные ей многочисленные уведомительные письма из разных амтов, переводил их и, испросив разрешения, писал ответы. Она относилась к нему как к члену семьи, тем более что ее супруг давно исчез из поля зрения.
Однажды она вышла в сайт «Однокласники. ру», и в ее жизни появились новые интересы. Несмотря на неандертальские страхи перед живым ящиком, Яна довольно быстро встретилась с аж пятью одноклассницами. И завертелось... С одной, с Тинкой, Яна переписывалась более интенсивно. Тина-Алевтина тоже, поближе к климаксу, хватила в жизни лиха. Один хирург сказал Яне: «Господь создал вас, женщин, с явным с рассчётом жизни только на период «продуктивности». С началом климакса являются проблемы, каких свет не видел. Существо навыброс...». Обидно, конечно, однако, он прав. Но об одноклассниках. Почти сразу же следом за Тинкой в тихий бабский чат ворвался некто Сергей Серебряный. Никаких псевдонимов, пардон, ников не надо с такой фамилией. Яна этого одноклашку помнила. Плюгавенький, весьма себе на уме ушастик с ехидным прищуром синих глаз и заносчивой мордочкой малолетнего мачо. Она с ним практически не общалась. Девчонки с одноклассниками мало контачат. Вот старшеклассники – другое дело.
А этот, Сергей, был ядовитый мальчишка. Слышала она краем уха его высказывания в свой адрес. У-у-у, так и задавила бы. А может просто был «зелен виноград»? Тогда простительно, конечно. Она-то была девочка высокая. И вдруг – на тебе. Явился к ней на монитор. «Я тебя узнал, ты Яна Позднякова, училась в нашем классе...». Она вежливо ответила. Румяный смайлик показал ей язык, и пошло, и поехало... Серебряный стал писать каждый божий день. Рассказывал, как учился любимой геологии, как приезжал на родину и видел её. Как его выбрали из всего студенческого научного общества в американский богатейший проект и взяли по обмену, да так он там и прижился надолго. Только учителей не менял. Лучше наших, вроде академика Соболева, никого нет и быть не может. Стал Сергей Серебряный заниматься наукой тектоникой (надо же, попроще ничего не мог выбрать). Короткими писульками в Одноклассниках он довольно обстоятельно расказывал, что эта область геологии занимается изучением строения земли-матушки. Её многострадальной корой, процессами, что в ней происходят – движением, деформацией, разрывами, сейсмичностью. Сергей похвастался однажды, что посчастливилось работать с уникальным саратовцем – Ходаковым. Занимался он и Сибирью, и Дальним востоком, и, особенно, Курилами. Письма шли непрерывным потоком, перемежались с Тинкиными рассказами о внучках, Лидкиными – о внуках и племянниках, Татьяниными о терпении и любви. Яна всем отвечала яростно-заинтересованно, а ему односложно-злопамятно. Ну, не оценил он, сопляк, когда-то её красоту неземную. Правда там и без него оценщиков хватало поавантажнее. И к чему это привело?
А чокнутый землевед в целой серии записок изложил вкратце некую фундаментальную концепцию ноосферных структур Ходакова, основанную на учении известного Вернадского о ноосфере (страшно интересно для читательныцы стихов о природе, книг о животных, любовных и детективных романов). Далее шли рассуждения об опасностях землятресений в самых известных точках, сходах ледников и вод, и прочие страхи. Кое-что господин Серебряный рассказывал из своих жизненных и рабочих приключений. Да вся его жизнь и была работа. Тинка писала, что Серёжка один, как перст. Потом Яна без интереса узнала, как проходила защита Серебряного по работе над мор-фо-тек-то-ническими исседованими и, наконец, целый детектив о его деятельности под руководством, знаменитейшего «алмазного геолога» Поколенко. Надо же. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Не сломал бы ногу Николай Петрович, и не было бы громаднейшего алмазодобывающего концерна в Канаде. А уж пакостность и коварство Де Бирса никакой критике не поддавались. Тут были и шантаж, и клевета в прессе, и много чего ещё. Мерзавцы доказывали, что русские геологи привезли из Якутии мешок алмазов и «присаливали» ими новые разработки. Но «справедливость» восторжествовала и Алмазный монстр теперь покорно и продуктивно торгует Канадскими алмазами, а российская ворона – Алроса и котята-канадцы остались с носом. Это было уже много интереснее, ближе к бриллиантам – луч шим, как известно, «друзьям девушек». Не очень-то обращая внимание на скупость ответов Яны, господин Серебряный поведал о старых вулканах – кимберлитовых трубках. С магмой они вынесли к поверхности земли гроздья и россыпи алмазов, свидетелей и участников жизни Земли. Трубкам уже не меньше трёх миллиардов лет. Вот это было совсем романтично. Земля родила сияющее чудо твёрдости и красоты – алмазы. Интересно было читать и о случаях с животными. Яна обожала братьев наших меньших. Всё мечтала раньше о собаке, попугае, фретьхене. По убывающей. Собачьи породы становились всё мельче, а мечты всё неосуществимей. Теперь, конечно, все надежды следовало забыть и перестать плакать о тактильном общении с животными, обо всё понимающих глазах и мокрых носах. Главным, забавным и любимым животным у неё была теперь скрепка-секретарь, внесённая каким-то добрым программистом в новый компъютер. А может это сделал сын, кто знает? Скрепочка вела себя совершенно по-собачьи. Она скучала, дремала, лупая слипающимися глазами, зевала и чесалась, засыпая, превращалась в лепёшку и в конце концов уезжала мотоциклом. Янино недоверие к мужскому полу вкупе со злопамятностью мешало свободнее переписываться с Серебряным. Однако и в этом виде это странное общение, длящееся вот уже почти год, скрашивало тусклую жизнь фрау Поздняковой. К этому времени на её странице всего-то остались Тина да Серебряный, одноклассницы-бабульки теперь лишь изредка забегали в чат. Серебрянские записочки вначале сопровождались весёлой рожицей, показывающей язык. Потом к рожице стали изредка прибавляться наивные цветочки из набора сайта. К концу года их стало – пруд пруди. И ещё, в рассказы Сергея частенько стали вплетаться странные нотки и провокационные вопросы. Как она собирается жить дальше, чем заниматься и прочее... А также советы любить себя, жить активной жизнью, думать о будущем. Это ужасно злило Яну и иногда доводило до слёз. Хорошо ему, этому бродяге, мачо-старперу говорить об активности. А она? О каком будущем она могла думать, если частенько была не в состоянии высунуть носа на улицу? Если поход в магазин за продуктами приобретал статус подвига?
Но на самом деле она так привыкла к его письмам, к их беззвучным беседам бессонными ночами и тихими утрами, что едва ли смогла бы отвыкнуть. А он вспоминал о её косе ниже попы, красных туфельках и о своём трауре, когда встретил её у Таньки с волосами до плеч.
Это было, когда светило геологии приезжал на побывочку из американской экспедиции. Она в то время всего месяц как встала со «щита», промаявшись на нём три года. Тогдашнего Серебряного она не помнила совсем. Зато он помнил всё отлично.
А год назад, будучи в гостях у великовозрастного племянника, Сергей Андреевич, маясь непривычной скукой и бездельем, присел ночью за его плечом у компьютора. Мишка бродил по сайту «Одноклассников». Мелькали фотографии разной степени вульгарности. Как вдруг – профессор весь подобрался, устремившись в монитор – выпитое вечером пиво со льда вместе со всем съеденным грилем ледяным потоком прокатилось по внутренностям к самым охолодевшим пяткам: с экрана, с тоской, трогающей душу, смотрела на него божественной красоты, женщина его, чёрт побери, мечты. В чём состояла её красота, знал только Всевышний, с которым отношения у профессора были нейтральные. Но то, что глаза её вынимали всю без остатка душу, он чувствовал физически и без сомнения. Это была Янка, Яна Позднякова из их «Б» класса. Серенькая девица, ни на кого в школе непохожая. Глаза у неё были чудесные. Непонятного цвета: то ярко-зелёные, то серо-голубые. Да коса. Косища целая. Высокомерная такая девчонка, и по-подростковому неказистая. Однако с осанкой царицы и жестами рук невероятной манерности. Так ему, сопляку, тогда казалось со злости. Потом-то он понял, как красивы те скупые жесты и манеры. И вот Позднякова с экрана смотрит на него. Никогда она не была такой прекрасной и узнаваемой. Как она попала сюда? И она ли это? Оказалось – она, Яна Владимировна Позднякова, подруга Алевтины Лисницкой, Тинки-соседки. Сидел он с ней и тихо злился, не признаваясь себе из-за чего, когда записной классный сердцеед – Витька Нагой развлекался, расплетая Янкину косу на уроке.
Эта уникальная Позднячка занималась в музыкальной школе, играла на рояле, даже пела. Сергей сам слышал. Она, сумасшедшая, ходила ешё в хореографическую школу, где девчонок гоняли, как рабов на галерах. Паслась во всех библиотеках и рисовала всему классу. Славному алконавту Петровичу было глубоко наплевать, кто кому рисует. Но всё это было вовсе не из бессмертной поэмы «…Драмкружок, кружок по фото, а ещё мне петь охота...». Сергей Андреич Серебряный отлично помнил, как ненавидел эту зазнайку-недотрогу и прекрасно понимал, что влюблён был в неё по уши. Всерьёз и надолго. Навсегда. Как оказалось.
Последние полтора года Позднякова на занятия не ходила. Что-то случилось с её позвоночником. Может, допрыгалась на занятиях. Он уехал поработать на геологической вышке, чуть не опоздал подать документы в институт геологии и кинулся в Томский университет совсем не подготовленный. Документы у него приняли в последний момент, экзамены он тоже сдал «на автомате». Зато в письме от Тинки-соседки был информирован о её скорой свадьбе с другим соседом, слева, и о поступлении в институт. Там же было отмечено, что Позднячка рванула поступать в Репинку и поступила. Во как. Но года через два беднягу на носилках привезли из сырой Прибалтики домой. Когда через пару лет Серебряный заехал к родителям, она уже училась в консерватории. Конец, увы, был тот же. Потом она вышла замуж и надолго исчезла.
Он работал то в Сибири, то в вулканах Курил. Погружался у берегов Америки. Дружил со знаменитостями, вроде начальника и коллеги-Поколенко. Были, конечно, в его жизни разные женщины. Однако от их присутствия, взгляда, он не чувствовал, что тонет в Марракотовой бездне. Там был просто, как это теперь называется – секс. Отличный, средненький, или никакой. Сергей Андреич выпер Майкла от монитора и написал Тинке – бабушке двух прелестных блондинок. Алевтина Аркадиевна ответила почти сразу. Тогда профессор С.А.С. начал свою эпопею на смешном сайте «Одноклассники». Видимо всё же вездесущий Господь отомстил материалисту. Чего хотел Сергей? Он знал, что бывшая Яна одна. Сын плавает где-то у берегов Австралии. Многажды оперирована, явно инвалид. Живёт в Германии на социальное пособие. Спасибо немцам, интернационалистам-благотворителям. Мужу, конечно, не нужна. Ну, это понятно. Видевшее мир с вершин Памира и Тяньшаня, с Камчатских сопок и осыпанных пеплом склонов трясущихся злостью вулканов, сознание профессора Серебряного взалкало стать рядом с детской любовью, обрести ещё один смысл жизни. (Вот, старый идиот-то!). Когда-то он читал в Коране, что всё это никогда не поздно. Позднякова так и осталась вещью в себе. Она едва отвечала Сергею, словно сквозь зубы. Зато он заливался соловьём. Переправлял ей свои перлы путевых и экспедиционных записок, эпизодов жизни, почётных знакомств. Но, кажется, не очень впечатлил. Слишком она была опять из «другой конюшни, господа». До пенсии Серебряному оставалось года три, но возможны были варианты.
Вполне мог он стать «нянькой» инвалиду и продолжать кабинетную работу. Материалов хватало. Оставалось завершить один проектик и весь Серый – на своё усмотрение. Исписавшись вдребезги, геологический червь-идиот прямо предложил себя в друзья, сожители, или сиделки – на выбор. Позднякова ушла в подполье. Замолчала девка, то есть бабка, как белорусский партизан у херра Мюллера на допросе. Узнав у Тины телефон в размокшей Германии, профессор Серебряный позвонил туда. Услышав голос «ниоткуда», Сергей Аркадич едва не сел мимо стула и смахнул чашку с кофе на ковёр. Как он мог прожить столько лет, не слыша, хотя бы приезжая домой, этот сказочный голос! Пусть бы он шептал, кричал, упрекал и смеялся ему. Сколько он потерял в жизни! Были – то океанские глубины и шельфы, то плюющиеся каменными бомбами и истекающие лавовой слюной вулканы, а голоса этого не было в его жизни никогда. «Значит, будет», – решил он. Мало того. Наконец понял Серебряный, почему так много раз удавалось ему, и мальчишке, и старому аферисту, уносить ноги из, казалось бы, безвыходных ситуаций. ОН, там, наверху, хранил его для неё. Так и только так должен Сергей Серебряный завершить свою жизнь, Они должны. Вместе. Професор не мог ждать. Но, получив «добро», можно было поднатужиться и чуть сдвинуть сроки погружений. Поэтому он включился в айсикью, попросту Аську и пристал к старой осведомительнице –Лисницкой. Тинка сообщила, что Позднякова в ужасе.
Она удивлена, как ему в голову могла прийти такая дивная мысль: стать сиделкой у старой женщины? Ужас! Ужас. Была бы ещё она юной красавицей. Без совершенно лишних усов над увядшими губами. Третий раз – ужас! Одно дело стареть вместе, другое – внезапно увидеть бабу Ягу своей мечты. «Слишком она гордая. Эстетка и идеалистка, - сказала Алевтина с жалостью в голосе. – Езжай на свой проект, ныряй в свои глубины и старей спокойно. Какие твои годы, Серый...»
Яна. Яна Владимировна в панике и тоске оглядывала свою квартирку, цветы на подоконниках и в подставках, фотографии. Художественный беспорядок и не очень. И думала, думала, думала... А Сергей Серебряный, вредный мальчишка, всё звал, звал... Потом он сообщил, что уезжает надолго, завершает проект, но ждёт её ответа. И лучше бы до отъезда. Так будет спокойнее.
Последние дни апреля, Яна уже не лежала и не думала, она металась в пространстве комнаты и души. Друг, член семьи – компьютер мерцал разноцветными мыльными пузырями на сайте «Одноклассники. ру.» – и ждал. Когда хозяйка, наконец, решится напечатать трезвый и единственно правильный ответ? Он ждал ещё сутки. И вот, гордая Позднякова села в кресло перед другом, решительно положила руку на мышку. Весело сияющие пузырьки моментально исчезли. Яна напечатала короткую фразу и, смутившись почему-то, по-немецки. В бесконечную, никому непонятную, как вселенная, сеть Арахны ушло и погрузилось во тьму: «Ich vermiese dich sehr, Серый».
В эти же самые часы, когда в старушке-Европе было так мирно и тихо, страшная сила столь частого в Америке торнадо сорвала с якоря и выбросила на берег небольшое вспомогательное судно. Слава богу, люди не пострадали. Сфера, подвешенная под судном, оторвавшись, ударилась о подводные скалы и затонула. Затерялась в неведомых безднах. Наверное, где-то около той самой земной коры.
Профессор геологии Сергей Андреевич Серебряный, частый гость сайта «Одноклассники. ру.», никогда уже не закончит проекта и не услышит так необходимого ему голоса из вселенной. Кто знает, куда уходят они, слова, никем не прочтённые и не услышанные –
Ich vermiese dich sehr...
