№7/3, июль, 2009 - Вернисаж

Погружение
Тарас Фисанович

Всецело захваченные беседой, мы сидим за столом в мастерской известного художника Николая Эстиса. Едва пригублены бокалы лёгкого вина, не тронуто аппетитное печенье. Не до того. Опять обсуждаем вопросы взаимосвязи между наукой и искусством, т.е. между рассудочно-аналитическим и интуитивно-чувственным методами познания объективного мира. Эта давно интересующая меня проблема встретила заинтересованное понимание художника. И вот уже в который раз мы вместе с ним снова и снова пытаемся осмыслить процесс интуитивно-чувственного восприятия.
Мой собеседник старается объяснить мне, непосвященному, то состояние, в котором находится художник в процессе работы над картиной. Это тревожное ощущение нарастающего напряжения, внутренней концентрации, максимальной сосредоточенности, приводящих к слиянию самого художника, его глаз, руки, работающей кистью, красок, кисти и полотна в некое единое целое, он после долгого размышления обозначает словом „путь“.
Путь – это нечто большее, чем собственно механизм творческой работы. Это, скорее, следование возникшей потребности, непонятно как сформировавшейся программе, которая осуществляется подсознанием художника отрешённо от аналитической деятельности мозга. Не призвание, не вдохновение, не самовыражение – тут не до высоких слов, – а именно путь, по которому идёшь вслед за кистью. Идёшь, подчиняясь внутренней импульсации, не определяемой конкретным словом, но внутренне ощущаемой потребностью действовать только таким образом. Когда художник сам становится инструментом, способным безостановочно работать до того момента, пока не возникнет ощущение законченности дела. Художник – как передаточный механизм между побудительным импульсом и полотном вплоть до завершения побудившего к работе императива. Когда работа удалась, подобно чуду, изумляешься тому, что получилось. И это ощущение не может разрушить даже жёсткая критика. Или – возникает чувство, что начатый путь не пройден. А, значит, работа не получилась: художник не был достаточно сконцентрирован, не готов к исполнению намеченной работы. Именно – работы, а не творчества. Размышления над результатом приходят потом. Мозг, анализ работы, как контроль професионализма, включается позднее.
Всматриваюсь в своего собеседника. Почему-то нет аффектации в его словах, не освещено приобщением к тайне его лицо. Устало опущены плечи. Видимо, откровенный рассказ нелегко дался художнику, вызвав из глубин памяти множество тяжёлых воспоминаний. Перехватив мой взгляд, он, невесело усмехнувшись, говорит, что порой работа, сделанная с таким невероятным напряжением всего его естества, начинает спустя некоторое время казаться несовершенной, неудачной, ненужной. Становятся отчётливо видимыми изъяны. Исправлять такую работу бессмысленно. Нащупать верный путь порой не удаётся довольно долго, иногда многие месяцы. Порой единственным выходом из затянувшейся стагнации является чёрная краска, которой с безжалостной жертвенностью художник покрывает неудовлетворившую его картину.
Мы смеёмся, но нам невесело. Безбрежный прилив творческих сил, равно как и безумное отчаяние при ощущении неудачи, знакомы многим людям искусства (Кранах и Гойя, Ван-Гог и Тулуз-Лотрек, Паганини и Бетховен, Верлен и Гоголь, Мурильо и Пикассо, Есенин и Мандельштам, Рихтер и Шнитке – перечисление бесконечно). Мне понятна такая расплата, такое отчаяние. Это – ощущение безысходности после длительного, изматывающего напряжённого труда. И мы опять замолкаем, погрузившись в воспоминания, размышляя о магической потребности работать и о непереносимой тяжести разочарования при неудаче. Затем разговор переходит на критерии оценки произведений искусства и возвращается к вопросам самоидентификации художника и самодостаточности его труда. Говорим о рыночной стоимость произведения, о его восприятии собратьями по искусству и искусствоведами, и о той авторской самооценке, которой после многих поисков он находит определение: явление, прикосновение к тайне. И художник говорит о том, что в искусстве ищут тайну, нечто недосказанное, интригующее, непонятное. При этом парадоксальным, прямо-таки мистическим образом порой предугадываются тенденции развития науки, техники, политики или экономики относительно далёкого будущего.
Я внутренне сопротивляюсь этому определению. Мне хочется исключить флёр мистицизма и найти чёткое, вполне материалистичное определение творческому процессу. Но нужные, точные, конкретные термины не складываются, не даются. Приходится оставить так, как сказано художником.
Беседа то замирает, то, спотыкаясь, кружит вокруг некоей, не до конца сформулированной цели, хотя и где-то, в отдалении, представимой нам обоим. Хотим идентифицировать и проанализировать то подсознательно срабатываемое восприятие окружающего, те интуитивно-чувственные импульсы, которые соответствуют побудившим их реальным факторам и одновременно несут отпечаток индивидуальности воспринимающей их личности. Также нам хочется выяснить, к чему может привести избыточная эксплуатация интуитивно-чувственной сферы творческой личности. И, наконец, обговорив, чего же хотим добиться в ходе нашей беседы, какого итога ждём от наших рассуждений, надолго замолкаем, обречённо понимая все неподъёмность поставленной задачи. Нет, мы, конечно же, не прибегнем к ее мистическому истолкованию. Всё-таки, кое-что, не то чтобы окончательно, проясняется, как бы брезжит вдали. Говоря понятными штампами, видится мерцающий свет в конце туннеля. Конечно, до выхода из „туннеля“ бесконечно далеко, но возникшая в процессе беседы догадка, сулящая возможность подхода к проблеме, обнадёживает. О ней хочется рассказать.
Человечеством выработаны два способа постижения объективного мира: интуитивно-чувственный и аналитически-рассудочный. Их неразрывная взаимосвязь сформировалась в процессе длительного становления человечества как вида. Их постоянное взаимодействие обеспечивает существование человечества в реальном мире. Их совершенствование стимулирует развитие человеческого общества.
Интуитивно-чувственное восприятие действительности присуще в большей степени художественным эмоциональным натурам, людям искусства. В сущности, искусство и является инструментом интуитивно-чувственного восприятия действительности и его предметного выражения. Аналитический, рассудочный способ восприятия присущ, прежде всего, людям научного и научно-практического направления и в наиболее завершенном виде представлен в деятельности учёных, изобретателей, испытателей, конструкторов, специалистов теоретических дисциплин, требующих абстрактного мышления. Однако категорическое противопоставление этих двух путей познания неверно и невозможно. Между ними нет чётких границ. Непрерывно взаимодействуя, они подкрепляют, совершенствуют и дополняют друг друга.
Однако при всей неразрывности интуитивно-чувственного и аналитически-рассудочного путей познания у конкретного индивидуума несомненно наблюдается преобладание того или иного способа (или особенности) восприятия реального мира. Это не только не исключает, но более того, органически нуждается в наличии и использовании другого способа познания для контроля и оценки, поддержки и помощи другому способу познания, а также для взаимного их стимулирования и равновесия. Полная утрата одного из них в ресурсе творчески ангажированного индивидуума ведёт к безысходной стагнации-депрессии у личности с преимущественно рассудочно-рациональным складом, или к безвозвратному погружению в мир интуитивно-чувственных восприятий у лиц с преобладающей склонностью к искусству.
Как оно осуществляется и к чему приводит? Погружение в мир эмоционально-чувственных восприятий, осуществляемых на уровне подсознания, требует предварительных наработок психологического состояния, совершенствующегося раз за разом. Возможно, индивидууму с выраженной творческой направленностью и высокой возбудимостью нервной системы, труднее возвращаться в обычное состояние. Однажды может произойти безвозвратное погружение в интуитивно-чувственный мир восприятий. Тогда наступит окончательный невосстановимый разрыв между чувственно-эмоциональной и рационально-рассудочной сферами восприятия действительности, именуемый окружающими как безумие. У лиц с преобладанием рационально-рассудочного механизма восприятия, клиника безумия может проявиться в форме различной глубины депрессии. У лиц же с преобладанием эмоционально-чувственного восприятия клиника острого психоза характеризуется полным уходом от действительности в воображаемый мир – мир фантомов. Это состояние чем-то напоминает погружение на запредельную глубину дайвера, опьянённого неправильно подобранной дыхательной смесью.
За всё надо платить. Чем весомее результат, тем выше цена. И так от веку…

Эта жуткая плата за творческий порыв, обозначенная как погружение, была встречена мною в одной из книг о Тулуз-Лотреке, автора и названия которой, к сожалению, за давностью лет не помню.

>>> все работы Тараса Фисановича здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"