№12/2, 2011 - 15 декабря 1977 года оборвалась жизнь Александра Галича

Василий Бетаки о А.А.Галиче

Из книги
СНОВА КАЗАНОВА
(Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!)


 26.  ДРУЗЬЯ, СТИХИ И… (1976 – 1980)

… Мы познакомились с Александром Аркадьевичем на конференции журнала «Посев» в июне 1974 года во Франкфурте. Он был тогда только-только из России – утром прилетел во Франкфурт из Вены, а на следующий день уже уезжал в Норвегию по приглашению известного художника Виктора Спарре, с которым подружился ещё во время поездок того в Москву.
Мало того, Галича еще в Вене ждало предложение получить норвежское гражданство (по указу короля), только Галич гражданства не взял – он хотел остаться политическим эмигрантом, тогда ему это казалось важным, как и многим из любой эмиграции….
Вечером Галич пел. Было два отделения: в первом разные песни, а во втором он исполнил целиком «Кадиш» и поэму «О бегунах на длинные дистанции» (Она же – «Поэма о Сталине»).
После вечера мы с ним долго разговаривали, сначала в редакции «Посева», где нас было четверо вместе с двумя сотрудниками журнала, а потом в пивной мы болтали уже вдвоём.
Около года Галич прожил в Норвегии, где он читал в Университете лекции по истории русского театра, а потом переехал в Мюнхен и стал работать консультантом при главной редакции «Свободы». Он регулярно выступал в программе «У микрофона Галич». За время, пока Галич жил в Мюнхене, мы с ним виделись несколько раз, иногда в Париже, а иногда в Мюнхене – я периодически должен был бывать в главной редакции «Свободы».
А потом Галич с повышением в должности перевёлся в Париж и стал заведовать всей культурной программой радиостанции. Интересно, что этот его переезд, о котором он сам просил, и его просьба тут же была удовлетворена директором «Свободы» Ф. Рональдсом, в советской печати был истолкован, как «ссылка» в Париж из Мюнхена! Дескать, не справился Галич с делами, вот его и сослали заведовать всеми культурными программами радио «Свобода» Вот как пишет "Неделя": "В Мюнхене Галича ждал новый удар. Вашингтон решил перевести своего, барда вместе с "культурной" секцией радиостанции "Свобода" в Париж на должность руководителя этой секции". С. Григорьев Ф. Шубин. "Это случилось на "Свободе" "Неделя". 1978. № 16. А вот и ещё: Хозяева радиостанции "Свобода", недовольные его поведением, приняли решение о понижении Галича в должности. Так Галич стал рядовым сотрудником парижской секции "Свободы". (Логинов В. Закон Судьбы. О трагедии Александра Галича // Человек и закон. - 1989. № 6.) Так рядовым или руководителем??? Сговорились бы врать одинаково!
Привожу подробно эти ссылки на недостойные газеты и журналы, поскольку страна должна знать не только своих стукачей, но и своих самых наглых лжецов!
Мы с Некрасовым на второй день после приезда Галича в Париж провожали его из редакции «Континента» пешком на другой берег Сены в помещение радио. «И ЩУКУ БРОСИЛИ В РЕКУ», – сказал Галич, войдя в свой новый кабинет на улице Рапп. «А как тебе название улицы?», – спросил Некрасов. «Да, не очень подходяще!» засмеялся Галич.
На самом деле, понятно, никакого отношения эта улица не имеет к отвратительному детищу Ленина и Луначарского "Российской ассоциации пролетарских писателей", (игравшей, кстати, главную роль в травле В. Маяковского). Улица носит это название с 1864 года и названа в честь наполеоновского генерала Раппа (1773 – 1821)
А минут через десять после нашего прихода Ризер вызвал из студии Толю Шагиняна и повёл нас четверых в бретонский ресторан на той же улице Рапп – отпраздновать прибытие Галича. До самой своей гибели Галич был редактором всех моих передач. И чаще всего первым читателем моих новых стихов. Даже не читателем, а слушателем.
Я очень горжусь тем, что мы в соавторстве с ним сделали несколько больших радиопрограмм. Особенно я люблю нашу тридцатиминутную композицию «Париж в русской поэзии». Мы оба читали стихи поэтов разных времён, рассказывали о них и о Париже, Галич пел. Вёл эту передачу, как и все другие такого рода передачи, Шагинян.
 
Все эти парижские годы Галича мы встречались, как минимум, раз в неделю в редакции радио, время от времени у него дома, иногда в редакции «Континента», или двумя этажами ниже, в квартире у Максимова. Поскольку я, не желая служить в штате (тем более что одновременно работал в "Континенте") был "free lance" все двадцать лет моей работы на "Свободе", то приходил в редакцию только раз в неделю записывать свои передачи.
В Париже Галич написал «Осенние прогулки», – свой вариант «Оперы нищих».
Совершенно в соответствии с традицией жанра, идущей ещё из семнадцатого века, Галич выпустил на сцену ленинградского шалмана персонажи из всех классов советского общества. И всё это нынешнее «дно» – от спившегося работяги до «действительного члена» КПСС заговорило, запело, закричало смехом и горем, позором и яростью…
У Р. Бёрнса в его «Весёлых нищих» – солдат, маркитантка, вор, кузнец, цыган. У Галича – работяга, «два учёных алкаша», буфетчица Света (бывшая учительница), партийный чиновник. У каждого своё горе, своя тема, и своя мелодия.
Когда эта поэма появилась, сразу стало ясно, что очень многие песни Галича к ней естественно примыкают. И «Генеральская дочь» из «Караганды», и напуганные маляры с всезнающим истопником, и солдат из «Вальса посвящённого уставу караульной службы», и бывший зек из «Облаков», и палач из «Заклинания», и Зощенко, и Ахматова и Блок, и Мандельштам, и незадачливый муж Парамоновой…
Да просто все его герои. И сам автор, пишущий «Письмо в XVII век» или беседующий с чёртом...
И Галич действительно хотел поставить в Париже этот грандиозный мюзикл! Хотел в нём играть сам, а Шагиняна пригласить сорежиссёром, да и на несколько ролей сразу, и Некрасова тоже – он ведь бывший актёр!.. Мне планировалась роль чёрта. Об этом будущем спектакле он не раз говорил, всё собирался сесть за «сценарий»…
Не успел.
А я всё думаю: может, отыщется в России режиссёр, который сможет поставить этот спектакль?
Мы все довольно часто бывали у Александра Аркадьевича дома – Шагинян, Некрасов, Эткинд, я… Входила неслышными шагами Ангелина Николаевна (Галич называл ее Нюша), седая и элегантная, садилась всегда в одной и той же позе в широкое кресло у окна в углу.
Иногда он пел для нас, троих или четверых. Пел новые песни, а по нашим просьбам, и старые. Я читал новые стихи и переводы, Эткинд читал свои переводы.
Разговаривали...
Последний мой разговор с Галичем был о Николае Алексеевиче Некрасове. Просматривая в редакции радио перед записью на плёнку мой очередной текст, Галич предложил мне вместе с ним написать и прочесть получасовую передачу к столетию со дня смерти Некрасова – он его очень любил. Разговор был 15 декабря 1977 года около 11 часов утра. Уговорились, что я приду к Галичу домой в три часа, чтоб вплотную заняться передачей. До моего прихода он собирался заехать в специальный магазин, купить какую-то особенную американскую антенну к недавно приобретённой радио-магнитофонной системе.
Перед тем, как идти к Галичу, я примерно в половине третьего завернул с Ветой на улицу Лористон к Максимову. Поднимаясь по лестнице, я громко сказал, что зайду только на минутку – Галич ждёт меня в три (он жил в пяти минутах от улицы Лористон).
Наверху скрипнула дверь, на площадку вышел Володя Максимов и сказал, что Галич умер полчаса назад и что он, Максимов, только что оттуда.
Мы все пошли туда. В квартире ещё были пожарники с врачом-реаниматором.
Когда Галич вернулся домой с новой антенной, Ангелины Николаевны не было дома. Он прошёл прямо в свой кабинет и уже там скинул пальто на стул. Ангелина Николаевна, вернувшись и не увидев его пальто в передней, решила, что его ещё нет, и пошла в кухню.
А он в это время уже лежал в кабинете на полу…
Галич совсем ничего не понимал в технике, и ему страшно хотелось поскорее испробовать новую антенну. И вот он попытался воткнуть её вилку в какое-то первое попавшееся гнездо. Расстояние между шпеньками вилки было большим и подходило только к одному гнезду, которого Галич, наверное, не заметил. Он взял плоскогубцы и стал сгибать шпеньки, надеясь так уменьшить расстояние между ними. Согнул и воткнул-таки в гнездо, которое оказалось под током …
По чёрным полосам на обеих ладонях, которые показал нам врач-реаниматор, было ясно: он взялся двумя руками за рога антенны, чтобы её отрегулировать. Сердце, перенёсшее не один инфаркт, не выдержало этих 220 вольт.
Рядом с ним на ковре лежали плоскогубцы и антенна…
Когда Ангелина Николаевна вошла в комнату и увидела это, она распахнула окно, стала кричать, звать пожарников, казарма которых была напротив, на другой стороне узкой улицы, потом тут же позвонила Максимову. Прибежали пожарники с врачом-реаниматором (в каждой французской пожарной команде он непременно есть и на все вызовы едет впереди команды). Но было поздно…
Естественно, тут же пошли слухи о том, что Галич погиб «от рук КГБ».
Только это был чистейший несчастный случай, результат полной неспособности Галича что-нибудь сделать руками.
 
Отпевали Галича 22 декабря 1977 года в парижском Соборе Александра Невского.
Была уйма народу: вся редакция и многие авторы «Континента», редакция «Русской мысли», «Вестника РСХД», журналов «Грани» и «Посев», русские писатели-эмигранты, художники, друзья. Многие приехали из Германии, Англии, Швейцарии. Из Норвегии прилетел Виктор Спарре. А в «Континент» пришли телеграммы из СССР – от академика А. Д. Сахарова и от А. Марченко из ссылки.
Похоронили Галича на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа, в дальнем пригороде Парижа. Своё место, запасённое на этом кладбище, уступил Галичу архиепископ Георгий.
Здесь похоронены Иван Бунин, Алексей Ремизов, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Константин Коровин, Сергей Лифарь, а теперь уже и Виктор Некрасов, Рудольф Нуриев, Андрей Тарковский, Владимир Максимов...
Не прошло и десяти лет, как там же похоронили и Ангелину Николаевну. Ещё при жизни Галича её несколько раз помещали в специальную антиалкогольную больницу в городке Вильжуив. Её ближайшие друзья, бывшие московские актёры Лев Круглый (из Театра на Малой Бронной) и его жена Наталья Энке (из театра Станиславского и Немировича-Данченко), все эти годы, после смерти Галича часто её навещали и в больнице, и дома.
30 октября 1986 года, в подпитии, Ангелина Николаевна заснула в постели с горящей сигаретой в руке. Возник пожар, она задохнулась не проснувшись. Вместе с ней погибла и ее собачка – пекинез Шуша.

ФУГА

                    Памяти А. Галича

А скрипка вопит в переходах метро,
Играет венгерку мальчишка лохматый,
И в шапку – чуть брякнув – то зло, то добро,
То смерть, то любовь, то взгляд виноватый.
И плачет смычок в лабиринтах подземки,
О чём-то никчёмном ещё беспокоясь,
Когда по кольцу, пяля жёлтые зенки,
Забыв остановки, – взбесившийся поезд...
 
И каждые, каждые сорок минут
Вся серия станций опять повторится,
Всё в том же порядке, те самые лица
И те же стоп-краны бессмысленно рвут;
Кольцо – без концов. Состраданье – старо.
Ни улиц, ни смеха, ни ветра, ни горя –
Есть просто взбесившийся поезд метро
И вовсе за ним никаких аллегорий.
 
И скрипка вопит в переходах метро,
Вопит, как болотные выпи в России.
Не жилы воловьи, а нервы людские
Кричат, как расплавленное серебро!
Тот белый смычок в перехлёстах реклам
Их наглого крика и мельче, и тише –
Тебя не раздавят, но и... не услышат,
Хоть руку смычком распили пополам!
 
А поезд несётся всё тем же маршрутом,
И некому – стрелку... Ну, хоть бы в тупик!
И кто-то не хочет, а кто-то привык,
И плечи одеты, и души обуты.
Там, сверху дома, магазины, бюро...
Где – сверху? Нет верха: там тоже подполье.
Ты свыкся, ты смялся с навязанной ролью.
А скрипка вопит в переходах метро!
 
О, нет, не устанут цыганские струны,
Корявые луны и ветер ничей!
В афишном удушье бессмысленно юны
Лесные перуны басовых ключей,
И пляшет на кафелях ломаный свет
Под смешанный запах дождя и камелий,
Резины горелой, порубленных елей,
Дерьма и Диора, блядей и газет...
 
А там минотавра железная выя
Нам в души гудит, как в пустое ведро,
А люди всё мимо спешат, как живые,
А скрипка вопит в переходах метро
О тех, кто засунут в летящий без цели
Скрежещущий поезд, кружащийся век,
Которым не метры, а сотни парсек
До каждой мелькающей лампы в тоннеле...
 
А скрипка вопит в переходах метро.
Не струны так рвут – парашютные стропы,
Так болью в подполье, в пещеру циклопа,
Вываливается живое нутро.
Не струны так рвут, а рубаху враспах,
Не жилка смычковая – нож гильотины!
Так лопаются при пожаре картины,
Так сам над собой измывается страх...
 
Но – прёт минотавр. Состраданье – старо.
Рубильники ржавы. Вагоны – по кругу.
В подполье Европы – железную фугу!
А скрипка царапает своды метро...

Париж, 20 декабря 1977.



>>> все работы автора здесь!







О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"