№11/3-12/1, 2010 - 23 ноября 2010 г. Паулю (Полю) Целану исполнилось бы 90 лет.
Пауль Целан, еврейский немецкоязычный поэт и переводчик, один из лучших европейских лирических поэтов послевоенного времени, один из самых глубоких, новаторских и оригинальных поэтов века.


Давид Гарбар
«ГДЕ ТА СТРАНА, ЧТО РАНЬШЕ БЫЛА НАШЕЙ?»
Несколько слов вместо предисловия

Я начинаю публикацию серии своих переложений и переводов иноязычных авторов.
По договорённости с редакцией мы постараемся приурочивать эти публикации к их дням рождения. Ситуационно первым из этих авторов стал Пауль Целан.

До приезда в Германию я никогда не переводил стихов. Тем не менее, здесь предполагается публиковать мои “переложения” стихотворений разных, преимущественно немецких (но не только) поэтов. Некоторые из них не были немцами ни по национальности, ни по месту рождения, но писали на немецком, а многие еще и верлибром, другие – писали на греческом, итальянском и других языках. Конечно, как сказал мне как-то один из крупнейших западных специалистов по русской словесности профессор Вольфганг Казак, «это Ваши стихи на их темы». Но уж очень дороги и близки мне «их темы».
В своем решении “пересказывать” их стихи я руководствовался известными строками Бориса Пастернака, обращенными к Паоло Яшвили :

“Не зная ваших строф,
Но полюбив источник,
Я понимал без слов
Ваш будущий подстрочник“.

Я беру эти строки в качестве эпиграфа и надеюсь, что своими “переложениями” не “испорчу” впечатления от творчества этих прекрасных поэтов.



Пауль (Поль) Целан
(23.11. 1920 – 20.04.1970)

Первые послевоенные годы ознаменовались выходом на авансцену поэзии целого ряда великолепных мастеров, писавших на немецком языке. Это и Роза Ауслендер, и Ингеборг Бахман, и Иоханнес Бобровски, и Нобелевский лауреат Нелли Закс, и Мария - Луиза Кашниц, и многие, многие другие. Трудно, да и не нужно расставлять творцов по ступеням иерархических лестниц. Но, по справедливости, нельзя не отдать одного из первых мест в этом ряду Полю Целану. Его появление на поэтическом небосклоне Европы было подобно вспышке ярчайшей звезды. И не только потому. что он прожил относительно недолгую жизнь, и не потому, что он был обладателем многих престижнейших премий своего времени (это, скорее, следствие), и не потому, что он успел познакомить Европу с творчеством таких замечательных поэтов, как О. Мандельштам, М. Цветаева и др, но еще и потому, что его творчество оказало большое влияние на творчество его коллег и современников, потому, что некоторые его стихотворения стали “знамением ХХ века”. И в первую очередь, это относится к его “Фуге смерти”. Именно ее, “Фугу смерти” прочитала в Бундестаге 9 ноября 1988 года - в 50-ую годовщину “Хрустальной ночи” немецкая актриса Ида Эре.
Поль Целан, как и многие его современники - поэты первых послевоенных лет, - прожил трудную, трагическую жизнь. Его становление и формирование как человека и личности пришлось на предвоенные годы и годы фашистской оккупации. И это не могло не сказаться на его творчестве, на его судьбе. Он всегда ощущал себя находящимся в «другом измерении». Он писал: «Читатель может пытаться понять меня только «издалека», между нами всегда будет стоять преграда, за которую ему не переступить».
Попытаемся “понять”

Данная работа не является литературно-критическим разбором творчества поэта. Да в этом, собственно говоря, и нет особой необходимости, ибо подобные материалы имеются в многочисленных источниках. Гораздо важнее показать, как и о чем он думал. А это в его стихах. Правда, тут возникают существенные трудности: Поль Целан писал на немецком и верлибром. Автор настоящей статьи пишет рифмованные стихи и по-русски. Поэтому и называет свои стихи “переложениями”, ибо пишет их “по мотивам”.
С такой формой можно спорить, хотя в истории русской литературы имеются блистательные примеры написания подобных стихов. Именно эти примеры и позволили мне посягнуть на переложения стихов П. Целана.
В правомерности такой позиции меня укрепило высказывание А..А.Вознесенского в его книге “На виртуальном ветру” ( Москва, “Вагриус”, 1998г. Серия “Мой 20 век”) относительно его переводов – переложений из Микеланджело: «Мое переложение имело иное направление... . Хотелось хоть в какой-то мере воссоздать не букву, а направление силового потока, поле духовной энергии мастера» ( стр. 355 ).
И далее: «Понятно, не все в моем переложении является буквальным слепком.
Но вспомним Пастернака, лучшего нашего мастера перевода»:
Поэзия, не поступайся ширью,
Храни живую точность, точность тайн,
Не занимайся точками в пунктире
И зерен в мере хлеба не считай. ( стр. 360 )

Все вышесказанное полностью отвечало и моим намерениям при переложении стихов Поля Целана.

Прибой
(Brandung)

О время, – пылью сеющее в дюнах,
Сквозь пальцы просевающее дни, –
Скажи, могу ль остаться вечно юным?
Что значат для меня манящие огни?

Скажи мне, что доступно человеку?
Вторую жизнь он может ли прожить?
Что передаст он будущему веку?
И сколько в космосе ему кружить?

Вопросы набегают, как прибой:
Где та страна, что раньше была нашей?
Кто я наедине с самим собой?
И почему наш век так страшен?

Вопросы набегают, как прибой...
Прибой приносит мне вопросов новых рой...


Тот, кто считает бренные часы.
(Der uns die Stunden zahlte)

Тот, кто считает бренные часы, –
Не знает он ни отдыха, ни сна.
Зима минует, лето, осень и весна,
А он считает бренные часы.

Он без вражды считает, нас любя, –
Тот, кто считает бренные часы.
Все сделанное положил он на весы.
Но слушает и слышит лишь себя.


«Расчесывает волосы, как мышь...»
(«Sie kämmt ihr Haar wie maus...»)

Расчесывает волосы, как мышь.
Обломок мира на её груди.
И Cлово знает. Но смеется лишь,
Поскольку знает, что там впереди.
И смешивая тихий смех с вином,
Что должен выпить, коли хочешь жить,
Она спокойно смотрит в каждый дом
И заставляет нас то снадобье испить.


«Я сплю с открытыми глазами...»
(«So schlafe, und mein Aug...»)

Я сплю с открытыми глазами.
Дождь наполняет кружку до краев.
Мы пьём его. А ночь играет с нами.
Воспоминанья входят к нам под кров.

Я вижу цвета снега белизну.
Потерян – найден, всполохи огня.
Порывы ветра, волосы, весну...
Что для нее часы, то годы для меня.


«Ты изменилась, я не узнаю...»
(«So bist du denn geworden...»)

Ты изменилась, я не узнаю
Тебя такой, какой ты стала.
Я думать о тебе не устаю.
И сердце по тебе стучать не перестало.

Ты в той стране, где сонмища теней
В колодцах памяти взывают к свету.
Ты вся в колодце памяти моей.
К воде я наклоняюсь: Где ты?! – Нету.

В колодце памяти ты предо мной стоишь.
Ты мнишься мне сквозь блики и мерцанья.
Я знаю, – прошлого не воскресишь... .
Но я стремлюсь к тебе в томленьи упованья.


Кувшины (божьи)
Корчма – І вариант
(Die Kruge)
                           Клаусу Деннису

Наш мир – корчма. За длинными столами
Кувшины божьи Время пьют.
Счет множится. Незримыми крылами
Над ними тени – там и тут...
Счет множится. Играют Боги с нами.
И скоро Счет к оплате подадут.


Кувшины (божьи)
Корчма ІІ вариант
(Die Kruge)

                            Клаусу Деннису

В корчме у Бога за Столом времен
Кувшины божьи пьют, наивно полагая:
Жизнь бесконечна, словно Стол времен.
Слепым и зрячим в кружки наливая,
С улыбкой на пирующих взирает Он,
Готовый Счет к оплате приуготовляя.


На уровне моря
(Auf hoher See)

Я в рюмке утопил Корабль – Париж.
В той рюмке, что я пью с мечтою о тебе.
Так долго пью, что почернело сердце. А Париж
Плывет в слезах по собственной Судьбе.

Так долго пью я, что туман Мечты
Укрыл меня от мира, в коем я
Парю на веточке любви. А ветка – ты.
И я дрожу как лист. И пью. За нас. И за тебя.


«Я здесь один...»
(«Ich bin allein...»)

Я здесь один. И мертвые цветы
Несу в стакане, полном черни спелой.
За окнами я слышу речь сестры,
Которая со мной лишь в сне несмелом.

Я весь в прошедшем времени стою.
Живицу накопил для поздней птицы,
Летящей с льдинкой в клюве в жизнь мою,
Чтоб в пекле лета дать напиться.


Мандорла
(Mandorla)
(Миндальный орех символ сокрытости истины
на языке средневековой мистики)

Что в глубине хранишь ты, о Орех?
Ничто.
Ничто скрывается в твоей бездонной глубине.
Король – Ничто. Спасенье в нем и грех.
Что суждено в той глубине увидеть мне?

В чем горечь наша, иудейский род?
Что видит взор в безмолвии глубин?
Что обречен увидеть мой народ?
Что сделать должен иудея сын?
Ответь, орех бездонный!


«Пересчитай миндаль ...»
(«Zahle die Mandeln...»)

Пересчитай миндаль, и горечь снов твоих
Мне предъяви, как счет к оплате.
Перечитай всю гамму слов моих,
Где вся ты, – в трауре и злате.

В словах тех имя обретаешь ты, –
Единственное истинное имя.
Я собирал в словах желанья и мечты,
Чтоб сделать их твоими и моими.


Псалом
(Psalm)

Никто не вылепит с тобою нас из глины.
Никто не станет сохранять наш прах. Никто.
Никто, в чьи божие кувшины,
Бутоны алые опущены в Ничто.

Ничто мы были, есть и будем, –
В бутонах роз, в цветах – Ничто.
И сердце-пестик обращая к людям,
Поет в венце из слов псалом Никто.


Вместо послесловия

Так получилось, что после почти десяти лет, прошедших со времени моей работы над переложениями стихотворений Поля Целана, я вновь вернулся к нему, к его стихам.
Вероятно, это стремление жило во мне ещё с тех пор: я собирал сведения о нём, читал его стихи, думал. И вот это случилось.

Не знаю, насколько эти мои переложения отличаются от предыдущих. И отличаются ли.
Скорее всего, да, – ибо я изменился. Изменилось и моё мировосприятие. Должны были измениться и стихи. Я пишу об этом, ибо помню слова Вольфганга Казака. Вероятно, он был прав. Но темы-то «их» – этих замечательных поэтов недавнего прошлого. И большое им спасибо за «их темы», за возможность войти в их непростой и такой трагический мир.
Вечная им память и наша благодарность.

Тьма
(Tenerbae)

Молись, Господь! Мы близко, на подходе.
Сцепившись, – тело с телом, – мы идём.
Под ветром, под губительным дождём –
На водопой, которого не может быть в природе.

То кровь была, что пролил ты, Господь.
Она в глаза нам образ Твой бросала.
Мы пили образ Твой и кровь, – нам было мало.
Молись, Господь! Молись, молись, Господь!

Мёерс. 14.09.2010 г.


«Была в них земля»

Так рыли и рыли – без отдыха, сна.
И цель их была – докопаться до дна.
Они не молились – Он знал, что творил.
Хотя Он об этом и не говорил.

Нет мыслей, нет песен, нет языка.
Мы роем, – к лопате привыкла рука.
Вот буря проходит, проходит затишье.
Ты роешь, я рою, мы роем – всё тише.

Ты роешь, я рою, – я рою себя.
Земля, – вот что свяжет меня и тебя.

Мёерс. 14.09.2010 г.


«Слово о Пути-в-Глубину»

Глуби глубины, углубляя глубь...
Слова, слова, слетающие с губ.
Ты знаешь, что пространство бесконечно,
И слово о пути в глубины – вечно.

Мёерс. 14.09.2010 г.


Твоё бытие

Я возвратил тебя в ту ночь словами.
Всё истинно: ты здесь, сейчас.
Подумай, – кто растёт здесь, подле нас,
Что с нами и что между нами.

Бог, так прочли мы, – только часть всего.
Другая – в смерти скошенных судьбой.
Туда ведёт нас взгляд с тобой.
Там, в той ночи я вижу Бога моего.

Дуйсбург. 14.09.2010 г.


Шлюз

Другого неба нет. И с давних пор,
Где были тыщи слов, осталось лишь одно.
Я исчерпал слова, – я вижу речи дно.
Сквозь шлюз прошли лишь Кадиш и Искор.

Дуйсбург. 14.09.2010 г.



>>> все работы aвтора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"